Неопалимая - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Роджерсон cтр.№ 91

Повсюду вспыхивали души. Я могла бы составить карту города по одному только их сверкающему множеству: крысы, шныряющие по стенам, созвездия насекомых, сгрудившихся вокруг фундаментов зданий; семьи, испуганно ютящиеся в своих домах, обнимающие друг друга. Но ярче всех светился Саратиэль, его сияние соткалось в фигуру человека, словно расплавленное серебро, залитое в форму. С отстраненным, голодным изумлением я поняла, что вижу и душу священника – отблески золота, тонущие в серебре вселившегося в него духа.

Мне нужно было уничтожить Саратиэля. Сквозь всепоглощающую пелену голода я помнила это. Но не могла поглотить его сущность, не поглотив всего остального – всего живого в Бонсанте вплоть до червей в могилах и сорняков, пробивающихся между булыжниками.

А почему бы и нет? Я уже не помнила, почему это должно меня волновать. Мир стал сияющим. Мысли поглотил серебряный огонь.

– Артемизия, – раздался рядом со мной испуганный девичий голос, но я отмахнулась от него как от досадной помехи.

Однажды мне хотелось убить ее. Я не знала, почему передумала. Затем ощутила колебание неуверенности. Какая-то часть меня хотела убить ее, но другая – нет. И эта же сторона считала, что я не должна поддаваться голоду. Что должна сдерживать себя. Но если я хотела уничтожить Саратиэля…

Мое внимание привлекли золотые отблески души священника. Они сияли все ярче, распространяясь пятнами и вытесняя серебро. Его тело сложилось пополам; он зарылся головой в руки. Теперь он был скорее золотым, чем серебряным, а сущность Саратиэля яростно пульсировала от этого вторжения. Я поняла, что происходит. Вопреки всему, священник сопротивлялся.

Я сомневалась, что клирик долго продержится, но, по крайней мере, он мог задержать Саратиэля.

А потом вспомнила о ритуале. Я должна завершить ритуал. Огонь потух. Вой в моей голове исчез. Рот и нос наполнились отдающим медью привкусом крови, а от одежды пошел слабый пар.

Сестры, приоткрыв рты, изумленно взирали на меня. Мирные жители, не обладавшие Зрением, не видели того, что произошло, но глазели тоже. Они явно что-то почувствовали, дрожь по позвоночнику или поднявшиеся на затылке волосы, – сила, что превыше жизни и смерти, пронеслась сквозь них и пощадила.

Маргарита вцепилась в мои одежды. Она, Чарльз и Энгерранд разговаривали со мной, но я их не слышала.

– Иди, – прорычал Восставший, голос его был напряжен от еле сдерживаемого голода, – скорее.

А затем множество рук понесли меня к стенам часовни, передавая бережно, словно святую реликвию.

Двери с грохотом распахнулись. Меня окутал знакомый запах старого дерева, пчелиного воска и ладана, настолько внезапно, что заслезились глаза. Здесь пахло точно так же, как в часовне Наймса.

Я вслепую потянулась за ножом, пока мы неслись по проходу, и зажала его в руке. Как только сделала надрез, уже падая на пол, Восставший перехватил контроль и сорвал ковер перед алтарем, обнажив камни.

Неуклюже нацарапанная красным, последняя руна начала обретать форму. Пальцы свело судорогой. Восставший в раздражении разогнул мою руку, словно желая, чтобы та заработала. Он мог укрепить мое тело, но ничего не мог поделать со старыми увечьями.

Краем глаза я заметила, что сестры не успели закрыть дверь часовни. Удерживая ее открытой с помощью широко расставленных рук, появился Леандр, его волосы с седыми прядями свисали клоками, на верхней губе блестела кровь.

Но он не был Леандром – это был Саратиэль.

Он сразу понял, что мы делаем. Лицо клирика исказилось яростью и ужасом, превращаясь в страшную маску. Он начал отступать, но в это время одна из рук Леандра схватилась за дверной косяк. Священник восстановил контроль на мгновение, и этого оказалось достаточно, чтобы втолкнуть тело внутрь.

Священник упал на колени, словно в молитве.

– Артемизия, – прошептал он, его зеленые глаза впились в мои. – Сделай это.

Руна была завершена. Я хлопнула по ней рукой, или это был Восставший, или, возможно, мы сделали движение оба, вместе.

Мир взорвался мучительной болью.

Сначала она просто шокировала. Затем принесла ужасное осознание. Глупа. Я была так глупа. Мне вспомнились колебания Восставшего в лавке – момент, когда он понял, что ритуал, призванный уничтожить Саратиэля, уничтожит и его самого, что нет способа избежать этой участи, что он принял решение принести себя в жертву уже тогда. Не ради людей, но ради меня. Саратиэль не оставил бы его сосуд в живых. Существовал единственный способ спасти меня.

Леандр рухнул на пол в проходе, черты его были прекрасны и неподвижны. Казалось, он не дышит. Серебряные лоскуты из его тела брызнули вверх, как осколки лопнувшего зеркала. В переливающихся, сияющих кусочках вырисовывались то огромный скелет, то безмятежные пустые глаза, то изящно трепещущиеся перья крыльев. Саратиэль распадался на части, и я чувствовала, как мой Восставший следует за ним.

Я судорожно представляла, как собираю его осколки и прижимаю их в руках к груди, не позволяя им вырваться наружу.

– Оставь! – Голос Восставшего прозвучал ужасным криком, почти неузнаваемым, подобный шторму, раздирающему мой разум.

Я лишь крепче ухватилась за него.

– Ты умрешь! – завыл он.

В отчаянии я продолжала держать.

И тогда Восставший тоже вцепился в меня. Боль была настолько сильной, что я едва могла думать. На мгновение позабыла о своей миссии, но тут же о ней напомнила мучительная боль, словно меня разорвали на части. Я принялась яростно молиться.

«Госпожа, если я послужила Тебе, пощади Восставшего. Если Ты милостива, оставь его в живых. Я сделала то, о чем Ты просила. Я страдала для Тебя.

Это единственная вещь, которую я прошу взамен.

Пощади Восставшего.

Пожалуйста, пощади Восставшего…»

Зрение заполнилось серебристым светом. Ответа не последовало. Но Госпожа не могла игнорировать меня вечно. Если Она не послушает меня, то я заставлю Ее пожалеть об этом. Я умру и скоро увижусь с Ней.

Мне снился странный сон.

Я снова стала ребенком, сунувшим руки в очаг. Но на этот раз огонь был серебряным и не жег. Пламя стояло неподвижно.

Мое внимание привлекло бормотание. Из окна за мной, раздраженно распушив перья, следил белый ворон. У него были черные глаза, но, присмотревшись, я поняла, что они не выглядели беспросветными – в них сверкали тысячи и тысячи звезд.

– Артемизия, – каркнул он, ругая меня. – Артемизия!

Я резко проснулась в маленькой побеленной келье, голос ворона все еще отдавался в моих ушах. Поначалу показалось, что я вернулась в башню, куда меня заточил Саратиэль, и перепутала сон с явью. Но вид из окна был мне незнаком: зеленый горный пейзаж, тени облаков, мчащиеся по покрытым елями склонам. В первый час пополудни зазвонил колокол, а когда смолк, я услышала глубокие голоса, поющие псалмы. Медленно в голове стали всплывать воспоминания. Дыхание замерло.