Я вам не ведьма! - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Алексеенко cтр.№ 36

– Я…

Не понимала, на что он намекает. И снова чувствовала себя беспомощной. Надулась. Щиц – мой фамильяр, должен во всем меня поддерживать и помогать! Хотя бы пытаться! Я же его не силком в фамильяры тащила! Я не виновата, совершенно ни в чем перед ним не виновата! Перед Элием очень виновата, тут я спорить не буду; перед Бонни немножко; но перед ним я ничем не провинилась!

А он ведет себя хуже, чем просто злобный горбун: он отчитывает меня, как моя тетенька! У меня и без него одна уже есть!

Я фыркнула и нахлобучила венок на его лохматую голову.

– Ну и бери! Тоже мне…

Щиц осторожно поправил его, чтобы не сползал на лоб, и протянул палку. Ухмыльнулся – совсем уж противно!

– Ну что, собьете парочку, госпожа-а?

– Хам!

– Ведьма. – Хмыкнул Щиц и вжик!

Умчался далеко вперед. Ликует, наверное – последнее слово, как всегда, за ним!

Потому что он всегда лучше меня знает, тетенька-зануда номер два на мою голову.

Я вспомнила, что в общежитии его ждут закопченные котлы, и расплылась в мечтательной улыбке. Попляшет он у меня, попляшет! Раз уж решил играть в верного слугу, то пусть!

Как ни странно, после этой стычки мне даже стало чуточку легче.

А еще я на всякий случай стала рвать травы про запас, если была возможность. Если Бонни примет – я отдам.

В последний раз.

Никаких больше дьяволят на шенском, хватит. Я могла бы закрывать глаза на то, что она ничего не знает, и щадить ее чувства, я могла бы, наверное, как-то контролировать выражение своего лица, но это было бы притворством, которое ранило бы Бонни куда сильнее, чем простое признание очевидного факта: ее церковная школа не дала ей никакой базы, она в отстающих и, если продолжит страдать комплексом неполноценности вместо того, чтобы заняться делом, то так в них и останется, несмотря на свой магический талантище. И если я, ее подруга, никогда не буду смотреть на нее, как на безмозглую курицу, потому что отлично знаю, что голова у нее светлая, а чуйка такая, какой и у папенькиных дворняг отроду не было, то какая-нибудь Марка с удовольствием сделает из нее девочку для битья и насмешек, стоит мне только отвернуться.

Пожалуй, впервые ожидание того, что я смогу на кого-то наорать, успокаивало, а не заставляло нервничать; наконец-то нашла выход из ситуации.

Иногда человеку просто необходим дружеский пинок.

Хоть это бывает и больно.

Моя математичка – зверь. Определенно зверь. Дело даже не в том, что именно она накладывала проклятье на Щица, и не в том, что большую часть времени она выглядит невинно, как будто только-только высунувшаяся из норки мышка, но стоит ее хоть чуточку разозлить, превращается в крысу настолько зубастую, что издалека слегка смахивает на заморского зверя крокодила, – нет, совсем не в этом. Просто бывают на свете такие люди, которые на первый взгляд все такие светлые, доброжелательные и вообще немножко похожи на головку восхитительного козьего сыра, лежащего на ни чем не примечательной дощечке. Но стоит на дощечку наступить – и щелк! Тебе откусили голову.

Ты умер.

Это ты тут мышка. Была.

А опытные ведьмы-преподавательницы никогда не бывают светлыми и доброжелательными людьми. Ну, по крайней мере, если их разозлить.

Как я разозлила.

А ведь всего-то дала слабину, задумалась, поддалась порыву: как будто она не была юной ведьмой, как будто она родилась со знанием, как силу можно использовать, как нельзя и как ее вообще использовать. И чего так злиться?

Ладно, если начинать с начала, то стоит вернуться на пойму реки, где я собирала травы. Старательно собирала. Уже часа два собирала.

Щиц дремал где-то в траве. Вообще-то фамильяров мы брали с собой, чтобы научиться с ними общаться: в идеале дрессированный фамильяр должен был уметь приносить травы как тапочки – по приказу. Но Щиц, хоть и любил иногда пропустить шутейку-другую про свою схожесть со служебным псом, никому другому такого не позволял. Всегда очень остро реагировал, обижался – это мне Бонни объяснила, сама-то никак не могла взять в толк, почему мы вот вроде нормально общаемся, но тут он раз! И посреди диалога начинает морозиться.

Ну так вот, я уже поняла, что сегодня явно не мой день в плане общения с людьми, поэтому старалась лишний раз его не тревожить.

Если совсем честно, я немного устала. В родном доме мне не нужно было поддерживать отношения: семейные связи никто бы не смог изменить, нэйе Улина любила меня почти материнской любовью и прощала сказанные в сердцах резкости, подруги никогда не были достаточно близки, чтобы меня слушать, тетенька нудела вне зависимости от того, что я делала, а все мои отношения с Элием были настолько плотно и уютно укутаны розовым туманом, что я и сейчас не могла припомнить ни одного его недостатка.

А с Бонни и Щицем… это было похоже на поле боя, только даже не поле, а какой-нибудь лес, где из-за каждого безобидного на первый взгляд дерева может выскочить враг, и приходится следить за каждым своим шагом, чтобы его не спровоцировать.

Чтобы было понятно, в каком я отчаянии, скажу вот что: я почти рада, что абсолютно совершенно точно испортила свои отношения с Элием навсегда, потому что теперь чувствую определенность в этих самых отношениях.

Так вот, собирала я травы и в процессе приблизилась к Щицу достаточно близко, чтобы разглядеть, что спящим он выглядит… ну… значительно прямее, вот. Оказывается, он довольно… длинный. В стандартный гроб для неопознанных трупов не влез бы, пожалуй, настолько длинный.

Про гробы я вспомнила из-за мяты, которую только что сорвала: на том званом обеде у градоначальника, где обсуждались мерки для бесплатных гробов, я ела вкуснейшее мятное мороженое, но потом градоначальник сменил поставщика, и больше я такого не пробовала. Печальная история.

В тот момент я почему-то думала о чем угодно, но только не о том, куда же подевался его проклятый горб. Мысли неслись вскачь, от гробов к мороженому, от мороженого к поварам, от поваров – к усатым смуглым сапожникам с острова Цинны, с которыми сбегают юные воспитанницы папиных конкурентов.

Я оглянулась так, как будто делаю что-то совсем неприличное. Вдалеке можно было увидеть пару моих одноклассниц; не важно, ерунда. Они не увидят, над чем именно я склонилась в высокой некошеной траве.

Опустилась рядом на колени и…

У него на правой брови сидела отвратительная муха. Я таких раньше даже на папенькиной скотобойне не видела. Такая гадкая, зеленая, переливалась еще.

И я попыталась ее смахнуть.

Это ощущалось как единственно возможное и правильное действие; я просто не могла не попытаться. Она была чужда этому лугу, этому солнцу, этому дню; она была лишняя.

Человек, который подарил мне такой замечательный венок, просто не заслуживал эту муху.