Текст - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Глуховский cтр.№ 26

Значит, одноклассник. Илья примерил на себя. Кем Серега ему приходится, тем Гоша этот – Хазину. Школьный друг. У каждого, однако, дружба из школы своим маршрутом едет.

Допил залпом кофе.

Потрогал пальцем пустую строку, в которую нужно было вбить Гоше ответ. Набрал: «Ломает». Послал.

Хотел вернуться к Денису Сергеевичу, но не получилось. Гоша упрямился. Отправил фотографию: сидит на диване рядом с двумя цыпами с перекроенными лицами, цыпы дуют губки в камеру. Сам Гоша – отечный, красноглазый, под глазами – круги. Улыбка у него, как у волчьего чучела в музее: растянутая и заклеенная. И цыпы – чучельные.

– Тут все тебя очень ждут!

И там тоже ждут. Всюду-то дожидаются Петю Хазина. Везде-то он нужен. А может, мелькнуло у Ильи, не нужно неделю терпеть?

– На сколько у тебя денег есть? – спросил он у Гоши.

– Братиш! Настоящая дружба это ведь не про товарно-денежные отношения! Дружба – она про натуральный обмен! – снова заулыбался ему тот. – Мы тебе нимф, ты нам – хорошее настроение?

Улыбался так, что щеки ему сводило, наверное. Из всех сил. Хвостом бы вилял, если б не сидел на нем.

А Илья его – поводком с нахлестом: рраз по ляжкам! Рраз по хребту! Как Петя завещал. Чтоб заверещал.

– Бабло будет – пиши. Все. Отвлекаешь.

Отхлестал, а сам в телефон: будет Гоша скулить? Будет руки ему лизать? Или попытается опять за пальцы цапнуть? Смотрел в его слезящиеся глаза, гипнотизировал. Смирись. Уймись. Забейся в будку, из которой вылез.

Ты прав, я неправ. Я тебя выдернул из прошлого, из школьных фотографий, сам не знаю, чего ради. Я прикормил тебя, беспозвоночного, сахарной пудрой. Приучил тебя, приручил. Для чего-то ты был нужен мне раньше, но теперь ты мне надоел.

Почему я так с тобой? За что?

В сообщениях не вся их история была, тут один сухой остаток подводился; а самые уравнения портящейся дружбы, многоэтажные и с всякими неизвестными, строились, конечно, в разговорах, на встречах. Туда Илье было не попасть.

Да какая разница! По-другому уже все равно не будет. Раньше я тебя, Гош, может, кредитовал, а теперь не стану. Баланс у нас останется несведенным: ты неправ и жив, а я неправ и мерзну в водостоке. Не завидуй, утешься.

Только не спрашивай больше ничего. Не могу разговаривать.

Гоша послушался вроде. Отполз. Прости, друг.

Во рту было паскудно и приторно.

Посмотрел на часы: времени было столько, во сколько вчера вернулся домой руки мыть. Сутки минули. Сутки, а Петя все не коченел.

* * *

Завтра отцу нужно было передать привет: от Дениса Сергеевича. Только как передавать, если отца в контактах нет? Через мать? Нет, тут другое что-то. Не развод, не безотцовщина. Если вместе отцовский день рождения празднуют.

Придумал. Взять и поиском по всему телефону пройти: «отец». Где-то должен найтись. Впечатал отца в поисковую строку, стал шарить. Выловил беседы с матерью, бессчетные. Нине что-то об отце говорил. Другим людям. А сам он канул. Можно и от других узнать о нем, но можно и еще кое-что попробовать.

Что, если «папа»? «Папа», а не «отец»?

Выдало.

– Пап, иди ты на хуй, понял ты меня?

Тут он был. Хазин Юрий Андреевич числился у Суки в телефоне. Как постороннего его запомнил. Пап. Захотелось вдруг ополоснуться холодным. Промыл глаза, прежде чем распечатывать переписку.

– Понял ты меня? Можешь не разговаривать со мной, можешь меня хоть наследства лишить, мне на тебя насрать! И не хер меня жизни учить! У тебя своя, у меня своя! Все, пока!

На этом все рвалось. «Пока!» было последним словом – оставалось за Петей. Разговор кончился три месяца назад.

Что ты за человек вообще, Хазин?! За что ты с отцом так? Если бы у Ильи был такой вот телефон – но собственный, если бы в нем можно было просто вбить в поисковую строку: «Отец» и найти действительного отца где-то в своей запамятованной прошлой жизни… Контакт найти.

За что, на что?

– СКОТИНА НЕБЛАГОДАРНАЯ! ИУДА!

Отец печатал все заглавными. Все, что он Пете присылал – все состояло исключительно из заглавных букв.

– И не надо только из себя строить святого! – орал ему сын до этого.

– ТВОЕЙ НОГИ ЧТОБЫ БОЛЬШЕ НЕ БЫЛО В МОЕМ ДОМЕ!

Еще выше.

– А ты привык, чтобы все по-твоему всегда было, да?

– ПОТОМУ ЧТО ТЫ СОСУНОК! САМ ЭТО ЗНАЕШЬ! ТЫ БЕЗ МЕНЯ ЧТО? ГДЕ БЫ ТЫ БЫЛ?

– Посмотришь, как я буду теперь справляться.

– ПОСМОТРИМ, КАК ОНИ ТЕБЕ ПОМОГУТ! ДРЯНЬ!

Еще.

– Я не могу сейчас. Давай тут все обсудим.

– ЧТО ТЫ МНЕ ПИШЕШЬ? ПОГОВОРИТЬ БОИШЬСЯ? ССЫКУН! ВЫЛЕЗАЙ ИЗ-ЗА МАТЕРИНОЙ ЮБКИ!

На этом все кончалось – вернее, с этого все начиналось. Илья перечитал в обратном направлении. Ничего не понять, кроме одного: никакого привета он этому человеку передать не может.

Что между ними стряслось?

Телефон лежал на столе – теплый от того, что Илья в нем копался. Телефон теплый был, казалось: от жизни. Но это другое было, конечно. Он был как перезрелый павший плод – лопался от гнили. Гнилостное вялое тепло от него и шло.

Но надо было кожицу проткнуть и ложечкой все из него вычерпать. Вычерпать и съесть. Иначе не спастись.

* * *

Из-за материной юбки.

Помоги, мам. Напомни, что там у меня с отцом случилось. Забыл. Хорошо, что хотя бы с тобой мы не на ножах.

«Петенька, пожалуйста, поговори с папой! У меня сердце разрывается!»

«Ты же знаешь, что со мной можно начистоту! Отец правду сказал?»

«Неужели ты не понимаешь, что для папы это настоящая катастрофа??»

Хазин этих причитаний словно и не слышал. Ни на одно не ответил. О другом речь заходила – доставал затычки из ушей. Про отца – молчал. Может, он и катастрофы никакой не почувствовал? Или его, наоборот, в ней и контузило?

Надо было порыться в памяти, поискать отца.

Фотографии? Видео?

У Пети все было перемешано: алое зарево концертов с гонками по ночной Москве, Нина серьезная с Ниной веселой, съемка задержаний и угарные короткометражки о хихикающих кретинах с красными глазами, среди которых и сам Петя был. Пришлось идти вверх, вглубь, пока не нашел – давнишнее, устаревшее.

Кажется, банкетный зал.

Желтые стены, лепнина под потолком, сонные официанты. Длинный стол под скатертью заставлен салатами, коньячными бутылками. И за столом – мундиры.

Одни мундиры, до ряби в глазах. Стальная ткань, белые рубашки. Звезд как на небе. Седины, лысины. Офицерские жены: короткие стрижки, завивка, резкие цвета.