Любовь продается или Пираты 25 века - читать онлайн книгу. Автор: Александра Плен cтр.№ 33

— Вам нужно пожить в одиночестве, — сразу ухватил суть моей тоски и маеты Алан, — подумать, принять себя. Психологи и лекарства — это, конечно, хорошо, но вы слишком долго были не собой.

— Смогу ли я жить в полном уединении? Я никогда не жила одна, — засомневалась я.

— Ну, полного уединения я вам обещать не могу, — заулыбался Алан. — Оли постоянно о вас говорит, ей бы дать волю, она бы и жила у вас… Так что подумайте. Я завтра сброшу вам на комп координаты нескольких неплохих участков, как раз по вашим деньгам. Посмотрите, можете съездить на каждый, погулять, все потрогать…

Совет Алана оказался умным и дальновидным. Мне хватило поездки на первое же ранчо в западной части континента, находящееся всего в часе полета на флаере от столицы Прим, как я просто влюбилась в уютный домик, стилизованный под деревянный, открывающийся из его окон чудесный вид на пруд и зеленые луга, простор, чистый воздух, а главное — в тишину и покой, что мне были так необходимы. К дому примыкали несколько конюшен и загонов для лошадей. Но самих животных не было. "Возможно, потом, в будущем, я куплю несколько жеребят, — подумала я, — а пока заведу котенка".

В ангаре стоял маленький двухместный флаер со встроенным автопилотом, в доме имелась современная мебель и приличный набор робототехники. Я оформила покупку и буквально на следующий день переехала в свой собственный дом. Бабушка отказалась покидать нашу квартиру в столице. Сказала, что слишком стара для переездов и не любит тишины. Да я и не настаивала. Мне хотелось раствориться в своем одиночестве, насладиться им, стать, наконец, собой…

* * *

Нам уже пять месяцев. Это чудо! Удивительное, волшебное и сказочное. Сотни разнообразных ощущений и эмоций наполняют каждый мой день, каждую минуту. Легкая тревога, озабоченность, неуверенность… Трогательная нежность, счастье, беспричинная радость… Я немного округлилась, постоянно смотрюсь в зеркало и любуюсь — наконец‑то у меня появился живот! Улыбка не сходит с лица, внутри порхают бабочки, я, как воздушный шар, наполнена до краев теплым солнечным светом.

Как я могла даже секунду раздумывать о том, чтобы "изъять" ребенка?! Это же чудесно! Прошли кратковременная тошнота и непереносимость любимых блюд. Сейчас я ем, как котенок, которого недавно завела, — много, безостановочно и жадно. Скачала из электронной библиотеки все древние книги о беременности и включаю андроида, чтобы он мне читал, пока я гуляю по лесу или сижу возле пруда. Правда, такое ощущение, что я на лекции в университете. Но мне нравится. Учусь правильно ходить, спать, есть и дышать. Смешно… Я уже стала столичной знаменитостью. Пару раз ко мне прилетали именитые доктора с предложениями наблюдать мою беременность, так как я — единственная мама на Прим, которая собирается рожать самостоятельно.

Здесь, на ранчо (пока без лошадей), я наконец стала собой, та веселая легкомысленная столичная штучка сплавилась с умной предусмотрительной изворотливой стервой, которой я стала на пиратском спутнике, и получилась я — Лия Рэй, очаровательная молодая женщина, неглупая, здравомыслящая, которая знает, чего хочет, а чего нет. Которая имеет собственное мнение и не боится его высказывать. Не боится спорить и доказывать свою правоту.

Бабушка несказанно удивилась и расстроилась. Беременна? Рожать? Сама? Даже ей было непонятно, что за нелепая блажь взбрела мне в голову. Родители тоже не поддержали меня. Но я уже достигла того уровня внутренней гармонии и равновесия, который позволял не обращать внимания даже на неудовольствие и неприятие родных.

Еще год назад у меня даже в мыслях не было идеи "рожать самой". А сейчас… Я искренне хочу этого. Правильно сказал Род: если природа так задумывала изначально, что дети зреют в женском теле, наверное в этом был какой‑то глубинный, фундаментальный смысл.

Уже известно — у меня будет дочь! Раз в две недели я летаю в город в медцентр и прохожу сканирование. Все идет замечательно. Моя малышка уютно устроилась в моем животе и чувствует себя прекрасно.

Я стала объектом паломничества всех моих подруг и знакомых. Растущий живот, меняющаяся фигура, выражение незамутненного счастья на моем лице привлекали всех вокруг. Не было ни дня, чтобы ко мне на ферму кто‑нибудь не прилетел. Я стала уникумом, диковинкой, модной штучкой. И пусть мои подруги сами пока не стремились следовать по моим стопам, я все равно верила — они поймут, что ребенок должен жить внутри матери, а не робота. С малышкой у меня установилась незримая крепкая связь, мы понимали друг друга с полуслова. Я спрашивала ее, что она хочет на ужин, а она соглашалась, если ей нравилось меню, или сердито топала ножкой, если нет. Девочка откликалась на каждую мою мысль, каждое слово. Она полюбила классическую музыку и стихи. Ее нравились яркие сочные оттенки в моей одежде и длинные вечерние платья, а также быстрая езда на флаере и танцы на поляне под чистым небом. "Неугомонная разбойница и кокетка", — думала с улыбкой я.

Мы вместе обсуждали новый модный роман или театральную постановку. Гуляли возле пруда и играли на полянке с Питером — котом, которого я завела.

Оли стала моей постоянной гостьей, она прилетала иногда со своим отцом, иногда сама. Именно она однажды привезла на грузовом флаере пони. Сказала, что какое же это у меня ранчо, если нет ни одной лошадки. Я отнекивалась и злилась, но в итоге сдалась под общим нажимом Оли и Алана. Тем более что конюшни были автоматические — и кормушки, и поилки, и даже ворота для выгула животных открывались по таймеру. Пусть особого ухода для пони и не требовалось, но я всегда, когда шла гулять, брала всю свою живность с собой. Жюли одной было скучно в конюшнях, и я вскоре купила ей пару — Чака. Теперь мою усадьбу совершенно точно можно было назвать ранчо: здесь уже поселились две лошади и кот.

* * *

Родила я легко. Меня, естественно, забрали в медцентр, а на роды слетелись специалисты со всей планеты. Хотя акушеров, в полном понимании этого древнего слова, не было (так как на Прим никто самостоятельно не рожал), но врачи прекрасно знали анатомию и сам ход процесса (теоретически). Они загрузили в медицинский аппарат обучающую программу и дальше только следовали инструкциям робота. Правда, мне показалось, что большинство медиков прилетели просто поглазеть на "живые" роды.

Когда на следующий день мне принесли ребенка и я впервые увидела свою девочку, то ахнула. У нее была смуглая оливковая кожа, черненькие волосики на голове, миндалевидный разрез глаз и сильный громкий голос. "Кира", — произнесла радостно я и рассмеялась. Медсестры окружили меня, кто с удивлением, кто с тревогой рассматривая хохочущую мамашу.

— Это вы так назовете девочку, госпожа Лия? — спросил врач.

Я на секунду задумалась и согласно кивнула головой.

— Да, — прошептала я, — ее зовут Кира.

Она была точной копией Кирилла Коу (Род был голубоглазым блондином, со светлой кожей, тонкими губами и некрасивым угловатым лицом). У меня не осталось ни малейшего сомнения в отцовстве. Я и не думала, что то короткое безумие, та вспышка страсти с Киром будет иметь такое чудесное продолжение. Моя же девочка росла настоящей красавицей. Темноглазая, черноволосая, уже в годик она всех пленяла своей необычной экзотической внешностью. Моего было очень мало. Ну, может, хрупкое телосложение и курносый носик. А еще смешливость и неугомонность, которыми она просто фонтанировали, едва немного повзрослела. Кира стала всеобщей любимицей. Даже бабушка, немного поломавшись, переехала к нам в усадьбу. Вскоре об одиночестве мне оставалось только мечтать. Постоянные гости — Оли, Алан и Ричард — как будто сговорившись, через день прилетали на ранчо. Дом завалили подарками. Я, уже не сдерживаясь, злилась и ругалась: