Лида порадовалась, что выбрала его. Ей хотелось выглядеть достойно.
Тут, в этой квартире, среди дорогого интерьера и, чего уж лукавить, с этим шикарным мужчиной.
– Красиво, – взгляд Мирона приклеился к её груди.
– Я покупала, когда к тебе собиралась, – зачем-то сказала Лида.
– Хм… А сейчас для кого надела? – его рука снова опустилась на грудь, большой палец безошибочно нашел сосок.
– Для себя. Нужен повод для дорогого белья?
Она отлично поняла подтекст вопроса Скифа. И тон мужчины уловила – бархатистый, на первый взгляд почти приличный. Почти обычный. Только точно были нотки с примесью ревности. Фыркающие такие, недовольные.
– Не знаю, – Мирон продолжал изучать её тело. Его дыхание потяжелело. – Лид… я ведь ревную.
А вот и ошеломляющее признание, уже выбивающее дыхание у неё из груди.
Лида ничего не ответила. Для ревности нет повода и основания. Нет подтекста.
Чтобы вновь уйти от щекотливой темы, Лида, поражаясь своей смелости и рвущейся наружу сексуальности, потребности знать, что она… да-да, красивая, закрыла глаза и откинула голову назад, бессовестно предлагая шею для поцелуев.
Хватит разговоров. Их и так сегодня было достаточно. Надо знать меру. Иначе дело кончится тем, чем обычно – недоумением, недосказанностью, вспышкой непонимания.
Мирон правильно истолковал её действия. И не заставил себя долго ждать.
Впился горячими губами в её шею, царапая нежную кожу, одновременно стягивая лямки лифа вниз, освобождая грудь.
Телефонный звонок настойчиво ворвался в сознание Лиды. Звонили не ей.
– Черт, – хрипло выругался Мирон, доставая телефон из кармана и отпуская Лиду.
Ей сразу стало холодно. Она даже интуитивно поспешила прикрыть грудь руками, но Мирон покачал головой, перехватывая её руку.
Сам же достал телефон, посмотрел на входящий и снова грязно выругался.
– Дверь не запирать. Я вернусь, – недобро рыкнул, ещё раз опаляя девушку взглядом, разворачиваясь и направляясь к двери. – Валгаров?
Лида раздевалась быстро. Пусть руки и дрожали, пальцы не слушались. Ей вроде бы и хотелось секса с Мироном в душе. Но хотелось и на кровати. Нежности, ласк, чего-то другого.
Хотя она и признавала, что сегодня всё иначе. Надо быть дурой, чтобы не заметить, что нет никаких контактов в рамках «купил-давай».
Уже вставая под душ, пряча волосы от воды, Лида вспомнила слова Мирона, что у него нет времени на полноценные ухаживания. Может, такие звонки он и имел в виду? Лида налила геля для душа в ладонь и растерла по телу.
Сполоснулась, успела выйти из душа и даже найти новую зубную щетку, когда в ванную снова вернулся Мирон.
Вернулся недовольным и сразу же направился к ней.
– Оперативно ты, – сказал, вставая за спиной девушки. Теперь они оба отражались в зеркале. Лида отложила в сторону гигиенические приборы, благо успела почистить зубы. Мирон положил руки на раковину по обе стороны от Лиды, забирая её в плен. – Выбирай… Или я трахаю тебя прямо здесь, у этой долбаной раковины, или ты сейчас же бежишь в спальню и ждешь меня там с широко разведенными ножками.
По мере того, как он говорил, Лиду медленно затягивало в пучину зарождающейся страсти. Мирон не скрывал своего желания. Она его чувствовала. Видела в зеркале…
– Второе, – быстро выдохнула она.
И сразу получила ощутимый шлепок по ягодицы. Место удара приятно зажгло.
– Давай. Спальня по коридору налево. Крайняя дверь.
Лишь когда Лида оказалась в коридоре, она поняла, зачем Мирон делал уточнение. Квартира была большой. Лида сделала, как он велел. Прошла по коридору и толкнула крайнюю дверь.
Комната оказалась тоже в коричневых тонах. Шкаф во всю стену и до потолка. На потолке черные трековые светильники. На стене – деревянные панели. Посредине комнаты – широкая кровать в темно-серых тонах и с таким же покрывалом. К ней Лида и устремилась. Откинула покрывало, покрутилась, куда его положить. Ни кресла, ни стула – ничего аналогичного. Увидев небольшой пуф с другой стороны кровати, остановилась на нем. На него сверху скинула и полотенце, в котором каким-то чудом оказалась ещё завернута.
Дальше Лида нырнула под одеяло, натянув его едва ли не до подбородка. И лишь когда поймала себя на этом занятии, тихо засмеялась. Переживает, как девственница. Или как в первый раз…
Лида откинула одеяло прочь. Что сказал Скиф?
Лечь и развести ноги.
Она так и сделала. Медленно согнула ноги в коленях, уперлась стопами в матрас и развела их.
Вход в спальню располагался сбоку. Кровать стояла таким образом, чтобы взгляд сразу падал на неё.
Шаги по коридору послышались вскоре. Долго ждать себя Мирон не заставил. В отличие от неё, он не потрудился одеться. Пришел голым. У Лиды скрутило мышцы живота. Снизу… Мужчина насухо обтер тело, но капельки воды затерялись у него в волосах на груди и на голове.
Мирон остановился в дверном проеме и снова сразу же нашел взглядом Лиду. Эта его особенность постоянно её искать и пугала, и будоражила. Лида не могла её не заметить. Не могла на неё не реагировать. Была некая дикость во взгляде Мирона. Некая одержимость. Точно Лида в эти секунды становилась для него центром вселенной. Девушка понимала, что это бред. Глупость. Она для него просто… кто?
Лида не заметила, как сама с жадностью осматривала мужчину. Пусть видела его голым и не раз, но изменения за две недели ощущались заметно. Мирон набрал вес, раздался в плечах и торсе. Грудная клетка тоже стала шире.
Крупный…
И там тоже крупным. Она помнила…
Во рту Лиды образовалась вязкая слюна.
Мирон молча прошел дальше и встал у изножья кровати.
Чтобы видеть…
Лида тоже молчала. Лишь чувствовала, как воспламеняется каждая клеточка её тела. Как горит лицо, шея. Как тугая, жаркая волна растекается по венам.
Грудь потяжелела. Соски заныли, требуя прикосновения.
Что. С ней. Происходит…
Она слышала, когда женщины беременеют, то на фоне гормонального сбоя происходит разное. В том числе пробуждалась чувствительность, жажда секса и плотского удовольствия увеличивалась. Но у неё-то рановато…
Мирон продолжал стоять и смотреть. Жадно сглотнул, отчего его кадык демонстративно дернулся. После Мирон опустил руку на уже давно стоячий член и негромко приказал:
– Ноги ещё шире разведи. И прикоснись к себе.
Если раньше Лида думала, что внутри её тела полыхает огонь, то она ошиблась.
Сильно.
Так как то, что с ней начало твориться после его слов, описать сложно.