В дебрях Южной Африки - читать онлайн книгу. Автор: Томас Майн Рид cтр.№ 54

Тотти нисколько не испугалась, она знала, что это за животные. Это были, конечно, павианы. Стая принадлежала к виду, известному под названием «свиномордый павиан», или «чакма»; в Южной Африке он встречается почти во всех местностях, где только есть высокие скалы с пещерами и гротами, излюбленным жильем павиана.

Из всего обезьяньего племени павианы, или собакоголовые, наиболее безобразны и мордой и складом тела. Кто не испытывал отвращения, глядя на омерзительного мандрила, дрила, гамадрила или ту же чакму? А все они — павианы.

Павиан — представитель чисто африканской фауны, и нам он известен в шести видах: североафриканский обыкновенный павиан; бабуин южного и восточного побережья; гамадрил, или, иначе, тартарэн, встречающийся в Абиссинии; гвинейские дрил и мандрил; и, наконец, чакма, обитательница Капской земли.

Повадки этих животных так же омерзительны, как и внешность. Павиана можно приручить и сделать из него домашнее животное, но он оказывается довольно опасным другом, так как склонен при малейшем раздражении укусить кормящую его руку.

Мощная мускулатура и развитые челюсти с длинными собачьими зубами придают павиану удивительную силу, которой он при случае пользуется. Никакая собака не справится с ним, и даже гиена и леопард часто терпят поражение в схватке с павианом.

Однако павиан не принадлежит к плотоядным животным и, разорвав врага на части, никогда его не поедает. Пищу павиана составляют плоды и корнеплоды, которые он отлично умеет выкапывать из земли острыми когтями своих рук.

Паниан никогда не нападает на человека, если тот его не трогает, но, если его травят, он быстро сам переходит в нападение и превращается в опасного противника.

Южноафриканские колонисты рассказывают много странных историй о чакме. Она, говорят, похищает у путешественников пищу, а потом, отбежав на приличное расстояние, дразнит их, пожирая награбленное у них на глазах. Туземцы уверяют, что иногда павиан пользуется палкой при ходьбе, при выкапывании корней, а также для самозащиты. Говорят еще, что, когда молодому павиану удается отыскать лакомый корешок, другой, постарше и посильней, увидев это, нередко отбивает у него добычу, а случись молодому уже проглотить лакомство, забияка хватает его за шею, пригибает ему голову к земле и трясет нещадно до тех пор, пока тот не изрыгнет проглоченное. Много подобных рассказов ходит в Капской колонии, и они не совсем лишены основания, так как павиан, несомненно, в высокой степени одарен способностью мышления.

Тотти со своей вышки могла бы легко убедиться в этом, если бы она сама имела склонность к умозрительным обобщениям. Но Тотти не любила философствовать. Просто ее забавляли смешные ухватки обезьян, и она зазвала Трейи и Яна на дерево, чтобы и дети могли вместе с ней развлечься любопытным зрелищем. Старшие отправились все на охоту.

Ян пришел в восторг и тотчас взбежал по лестнице на площадку. Трейи последовала примеру брата, и все трое стали рядышком, наблюдая за странными движениями четвероруких тварей.

Они заметили, что толпа продвигается в определенном порядке: не шеренгой, но все же своим установленным строем. С правого и левого крыла шли разведчики, а в авангарде — вожаки. Вожаками шли павианы постарше и покрупнее остальных. Животные обменивались окриками и сигналами, и смена их интонаций убедила бы всякого, что между ними ведется настоящий разговор. Самки и полувзрослые самцы для большей безопасности шли в середине. Матери несли детенышей за спиной или же на плечах. По временам та или иная мать останавливалась покормить своего младенца и приглаживала ему волосы, пока он сосал, а потом галопом бежала вперед, наверстывая потерянное время. Порой можно было видеть, как иная бьет детеныша в наказание за какую-то провинность. Нередко две молодые самки затевали ссору из ревности или по другой причине, и тогда поднимался отчаянный галдеж, не смолкавший, пока кто-нибудь из вожаков громким, угрожающим лаем не приказывал им угомониться.

Так они продвигались по равнине, болтая, повизгивая и лая, как умеют только обезьяны.

Что им было нужно? Это выяснилось очень скоро. Трейи, Ян и Тотти увидели, к своему великому ужасу, что павианы пустились в поход не зря. Целью их похода была кукуруза.

Через несколько минут большая часть отряда уже вступила на поле и скрылась из глаз, утонув среди высоких стеблей и широких листьев кукурузы. Осталось на виду только несколько — и это были старые, рослые павианы; они встали на страже и непрерывно обменивались сигналами. Остальные уже обрывали драгоценные метелки.

Но странная картина представилась глазам при взгляде вдаль, за кукурузное поле. До самого подножия гор, выстроившись на равных промежутках друг от друга, тянулась шеренга павианов. Их планомерно оставляли на посту, по мере того как отряд, пересекая равнину, совершал свой путь к полю. С какой же целью?

Это тоже скоро разъяснилось. Через две минуты, не больше, едва только вся толпа утонула в зеленой гуще растений, над нивой замельтешили, перелетая в сторону шеренги, длинные початки в белесой обертке, словно кидаемые рукой человека. Павиан, стоявший во главе шеренги, мгновенно подхватывал их и перебрасывал второму, второй перебрасывал третьему, третий — четвертому, и так далее, пока сорванный со стебля початок за самый короткий срок не передавался таким путем прямо в «кладовую» павианов, далеко в горах.

Если бы эта дружная работа продлилась немного дольше, ван Блоому пришлось бы удовольствоваться в день сбора довольно скудным урожаем. Павианы считали, что кукуруза достаточно созрела, и быстро управились бы с жатвой, но тут их операциям был положен неожиданный конец.

Тотти и сама не знала, какой подвергалась опасности, когда выскочила прогнать несметную свору обезьян, вооруженная всего-навсего метлой. Девушка думала только об убытке, угрожавшем семье, и вот она опрометью сбежала по лестнице и бросилась прямо к кукурузному полю.

На краю поля ее встретили несколько часовых; они тараторили, корчили рожи, лаяли, визжали, скалили длинные собачьи зубы, но в ответ получали только удары метлой, которые щедро посыпались на их безобразные морды. На крик часовых сбежались другие. Через несколько минут несчастная готтентотка очутилась одна в кругу разъяренных обезьян, и только метла, управляемая ловкой рукой, мешала чакмам наброситься на девушку.

Но это легкое оружие недолго могло служить защитой, и Тотти неминуемо была бы растерзана в клочья, если бы в ту минуту не подоспели ей на выручку четыре всадника верхом на кваггах.

Это были возвращавшиеся домой охотники. Дружный залп из трех ружей тотчас разогнал обезьян и обратил их в бегство. Чакмы с ревом бросились к своим пещерам. После этого случая ван Блоом бдительно охранял свое поле, пока кукуруза не дозрела; наконец урожай был собран, снесен в дом и помещен в такое место, где до него не могли добраться ни птицы, ни гады, ни четвероногие, ни даже четверорукие воры.

С тех пор как удалось объездить квагг, охота шла довольно успешно. Каждую неделю к коллекции прибавлялось по паре бивней, а то и по две и по три пары, и вскоре у подножия нваны выросла небольшая пирамида слоновой кости.