Новый расклад в Покерхаусе - читать онлайн книгу. Автор: Том Шарп cтр.№ 8

— Да, но существует одно-два препятствия, — вздохнул Казначей.

— Знаю. Первое — Старший Тьютор. Ведь это он отвечает за прием в колледж.

— Я, собственно, не о нем. Мы как бы зависим от подписных пожертвований.

— Подписные пожертвования? Впервые слышу.

— Об этом мало кто знает, кроме, конечно, родителей самых никудышных студентов.

Сэр Богдер хмуро уставился на Казначея.

— То есть вы хотите сказать, что колледж принимает кандидатов, не обладающих нужными данными? При условии, что их родители отчисляют деньги в фонд пожертвований на нужды колледжа?

— Боюсь, что так. Честно говоря, без этих взносов колледж вряд ли бы смог сводить концы с концами, — сказал Казначей.

— Чудовищно. Это равносильно торговле дипломами.

— Равносильно? Это и есть торговля дипломами.

— А как же экзамены на степень бакалавра с отличием?

Казначей покачал головой:

— Куда нам! Наш конек — обычные дипломы. Старые добрые дипломы бакалавра гуманитарных наук. Мы выдвигаем кандидатуры, и их принимают без вопросов.

Ошарашенный сэр Богдер опустился в кресло.

— О Бог ты мой, и вы хотите сказать, что без этих… мм… пожертвований… кой черт «пожертвований»! — без этих взяток колледж не просуществует?

— Если совсем коротко, то колледж разорен.

— Но почему? А как другие справляются?

— В других колледжах не так. У большинства из них огромные средства. Они умеют помещать свой капитал. Возьмем, к примеру, Тринити-колледж. Третий в списке крупнейших землевладельцев страны. На первом месте королева, на втором англиканская церковь. Казначеем Кингз-колледжа когда-то был сам лорд Кейнс ^[12]. А у нас, к несчастью, лорд Фигтеберт. Пока Кейнс копил денежки, Фигтеберт пустил все на ветер. Лорд Фигтеберт. Ну тот самый, который накуролесил в Монте-Карло. Помните?

Ректор неуверенно кивнул.

— Лорд Фигтеберт, — подсказал Казначей. — Там еще была история с банком.

— Он что, сорвал банк в Монте-Карло? Солидный выигрыш.

Казначей покачал головой:

— Да я не про тот банк. Я про «Англиан Лоуленд Банк» в Монте-Карло — наш, английский. Фигтеберт просадил в рулетку два миллиона. Представляете, какая трагедия.

— Еще бы, — согласился Ректор. — И как это он себе пулю в лоб не пустил?

— Так трагедия-то для банка, а не для Фигтеберта. Тот-то вернулся как ни в чем не бывало, и в конечном счете его избрали главой Покерхауса, — пояснил Казначей.

— Избрали? Что за блажь — выбрать Ректором человека, разорившего колледж. Я думал, его линчевали.

— Сказать по правде, колледж некоторое время от него зависел. Как мне рассказывали, доходы с имения Фигтеберта помогли нам в тяжелые времена. — Казначей тяжело вздохнул. — Так что, в принципе, господин Ректор, я вас поддерживаю, но боюсь, что… мм… затруднительное положение, в котором находится наша казна, не может не наложить определенных ограничений на процесс проведения в жизнь задуманных вами перемен. Как говорится, по одежке протягивай ножки.

Казначей допил кампари и встал. Ректор уставился в окно, на белый сад. Снова пошел снег, но Ректор даже не заметил. Он думал совсем о другом. О своей долгой карьере. И тут его осенило, что история повторяется: доводы Казначея ему хорошо знакомы — они те же, что и у министерства финансов и Английского банка. Так было всегда: идеалы сэра Богдера разлетались в щепки, напоровшись на рифы финансовых нужд. На этот раз все будет по-другому. Всю жизнь он терпел неудачу за неудачей. Теперь ему терять нечего. Покерхаус должен измениться, иначе его постигнет та же участь, что банк в Монте-Карло. Вдохновленный Ректор встал и повернулся к Казначею. Но тот уже выскользнул из комнаты и шел себе вперевалку по саду.

Пупсер проспал. Напряжение, как моральное, так и физическое, вымотало все силы. Когда он проснулся, миссис Слони уже убиралась в соседней комнате: двигала мебель и вытирала пыль. Пупсер лежал в кровати и слушал. Здесь, в Покерхаусе, все как в детской карточной игре, пришедшей из далекого прошлого. Из особых карт с изображением людей разложен пасьянс. Получается «счастливая семейка». Миссис Слони — заправщица постелей. Кухмистер — главный привратник. Декан. Старший Тьютор. Господа и слуги.

Миссис Слони возилась в соседней комнате, как медведь в берлоге. Как все-таки чудно распорядилась судьба, отведя Пупсеру роль господина, а миссис Слони сделав бойкой расторопной служанкой — роль, которая никак не вязалась с ее нравом и внушительным телосложением. «Какие странные у нас взаимоотношения», — думал Пупсер. Дело осложнялось тем, что миссис Слони был наделена каким-то грозным очарованием. Наверное, пышность форм таила некую человеческую теплоту, а это такая редкость в равнодушном мире Кембриджа. Другого объяснения не найти. Пышные формы миссис Слони овладели воображением Пупсера (о том, чтобы овладеть ею самой, он и думать не смел). Однако на трезвый взгляд она не обладала никаким особым обаянием. В ней удивляли не столько необъятные формы, сколько огромная силища, мощь. В угрожающей походке миссис Слони проглядывало что-то материнское, а лицо сохранило свежесть и никак не подходило женщине с такими объемами. Только голос выдавал в ней человека заурядного. Голос и речь — незамысловатая, с легким оттенком непристойности. К ее услужливости примешивалась бесцеремонность, от чего Пупсер просто терялся. Он встал и начал одеваться. Вот так парадокс судьбы, размышлял Пупсер: в колледже, который гордится своей верностью прошлому, очевидные прелести миссис Слони так никто и не замечает. Будь сейчас каменный век, она бы была принцессой. Интересно, на каком именно этапе истории женщины типа миссис Слони перестали олицетворять собой все самое прекрасное и чистое, что только было в представительницах ее пола. Размышления Пупсера прервал стук в дверь.

— Мистер Пупсер, вы оделись? — закричала миссис Слони.

— Подождите, уже кончаю! — заорал в ответ Пупсер.

— Кончаете? Что ж, ваше дело молодое, — послышалось бормотание миссис Слони.

Пупсер открыл дверь.

— У меня и без вас хлопот по горло. — Миссис Слони прошла в комнату так близко от Пупсера, что у того дух захватило.

— Можно подумать, я у вас как камень на шее, — съязвил Пупсер.

— Скажите пожалуйста — камень! А может, мне даже нравится, когда мне на шею вешаются.

Пупсер залился краской.

— У меня и в мыслях не было, — с жаром начал оправдываться он.

— Куда как приятно женщине такое слышать, — миссис Слони возмущенно сверкнула глазами. — Чем это мы ночью занимались? Видать, не выспались? Услышав это «мы», Пупсер ощутил приятную дрожь и опустил глаза. Громадные ножищи миссис Слони были крепко-накрепко затянуты в ботинки: вот-вот лопнут от жира. Это зрелище повергло Пупсера в трепет.