Слабости сильной женщины - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берсенева cтр.№ 8

Как назло, им и встретился Митя Гладышев. Хотя Лера-то, конечно, никого не опасалась встретить, но тоже почему-то смутилась – наверное, из-за Костиного смущения.

Митя шел через двор, думая о чем-то своем, не глядя вокруг и засунув руки в карманы пальто. Он был, как обычно, без шапки, и снежинки белели на его темных волосах.

– Лера! – обрадовался Митя, едва не столкнувшись с нею посреди двора. – Сто лет тебя не видел, Лерка! Вот не думал, что ты будешь так вдохновенно учиться.

Тут он заметил и Костю.

– А это кто? – тут же поинтересовался Митя, с необычной для него, но обычной для их двора бесцеремонностью.

Впрочем, Лера на такую бесцеремонность никогда не обижалась. Митя, по ее понятиям, даже больше, чем любой другой, имел право поинтересоваться, кто это оказался рядом с Лерой в их общем пространстве – в их дворе.

– Это Костя Веденеев, учится на биофаке. Он мой друг, Мить, – добавила она.

– Очень рад, – сказал Митя. Сказал довольно рассеянно, но при этом окинул Костю быстрым, оценивающим взглядом. – Дмитрий Гладышев, будем знакомы.

Лера улыбнулась, заметив этот взгляд. В нем все соединялось: и то, что Митя слышал сейчас не только их голоса, но и какие-то другие звуки – он их всегда слышал, сам ей говорил однажды; и то, что он привык в любом состоянии мгновенно оценивать даже случайного встречного, а уж тем более парня, которого привела в их двор подружка детства-отрочества Лера Вологдина.

– Ладно, Лер, не пропадай, – простился Митя, коротко прикоснувшись к рукаву ее пальто. – Чему уж такому у вас там учат, что тебя не видать, не слыхать?

И, не дожидаясь ее ответа, он пошел дальше, закуривая на ходу, – и скрылся в гулкой арке.

– Костя, ты не смущайся, пожалуйста, – говорила Лера, когда они поднимались на третий этаж по темной холодной лестнице. – У нас здесь правда все просто, и люди простые – не в смысле что примитивные, а негордые, и друг к другу хорошо относятся. И к тебе будут хорошо относиться, – добавила она, открывая дверь.

Квартира у них была такая же, как и все квартиры в доме: с высокими потолками и окнами, с лепными розетками вокруг люстр. Из-за этих высоких потолков и окон не слишком большие комнаты все равно казались просторными.

В детстве Лера любила с ногами забираться на широкий подоконник. Особенно когда болела и долго нельзя было выходить на улицу. Весь двор был виден с третьего этажа, и не только видно было, кто куда пошел, но и придумывать можно было какую-то сказочную жизнь, которой видно не было. Их с виду самый обыкновенный двор позволял придумывать о себе что угодно.

И Лера придумывала – фантазии у нее хватило бы на десяток дворов! Все подвалы были у нее населены подземными человечками, а чердаки и крыши – привидениями, или феями, или тенями исчезнувших дворян.

Дворян Лера выдумала, когда ей было лет пять. Мама, которой она рассказывала обо всех своих фантазиях, спросила, улыбнувшись:

– А кто такие дворяне, ты знаешь, Лерочка?

– Знаю, – убежденно ответила Лера. – Это которые жили в нашем дворе. Да?

– Почти, – согласилась мама. – И в нашем дворе тоже.

И вот теперь, впервые входя с Костей в свою квартиру, Лера поняла, что хочет ему рассказать обо всем этом немедленно. Чтобы и для него дышали памятью эти стены, чтобы и он знал о дворянах и привидениях, и о ней, Лере, – все знал о ней, всю ее знал!

Еще утром, перед экзаменом, заглядывая одним глазом в учебник по Греции, Лера приготовила пару салатов, нашпиговала чесноком кусок розовой свинины, купленный вчера на Центральном рынке.

– Костя, ты ко мне в комнату проходи! – крикнула она, сразу пробегая на кухню, чтобы включить духовку. – Она направо, а мамина – налево.

Ей было так спокойно и хорошо в своем тихом доме. После мороза она сразу согрелась, раскраснелась, глаза у нее заблестели.

– Хочешь фотографии пока посмотреть? – предложила она Косте. – Или марки – я в детстве собирала, а потом надоело, но коллекция осталась хорошая. Или книги, или что хочешь!

Костя молчал, оглядываясь – казалось, он не хотел посмотреть ни марки, ни книги. Но Лера-то чувствовала его смущение, скованность в непривычной обстановке и ничуть не обижалась на него.

– У тебя здесь очень хорошо, – сказал он наконец – так искренне, как только он умел говорить. – Спасибо, что пригласила.

– На здоровье! – засмеялась Лера. – Приходите к нам еще.

Мясо было нежное, парное и приготовилось очень быстро. Уже через полчаса по всему дому пошел такой аромат, от которого текли слюнки. Пока запекалось мясо, Лера накрывала на стол, а Костя смотрел на нее, не отводя глаз, сидя в глубоком кресле-качалке.

– Ты знаешь, ведь сегодня Рождество, – говорила Лера, с хрустом разворачивая белую, вышитую крестиком скатерть.

У них все белье было крахмальное и отутюженное, маме никогда не лень было этим заниматься, не то что Лере. И вышивать крестиком маме было не лень, и печь воздушные пироги – вот и сейчас один ждал своего часа на шкафу, прикрытый салфеткой.

– У нас дома тоже Рождество празднуют, – сказал Костя. – Только не это, а православное, седьмого января.

Лера тут же рассказала про тетю Киру и дядю Штефана, а заодно про тетину старенькую дачу в Малаховке, куда она ездила летом, а заодно про елочные игрушки, которые остались у них еще с дореволюционных времен.

Потом она водрузила на стол истекающее соком мясо и пригласила Костю:

– Прошу, волшебный гость!

Вино «Киндзмараули» она тоже купила заранее – в винном на Трубной площади, где ради одной бутылки для любимого мужики пропустили ее без очереди.

Костя налил вино в круглые бокалы на тонких ножках и сказал:

– Я хочу выпить за тебя, Лерочка. За то, что ты необыкновенная!

Лера выпила полбокала, ей было так хорошо за своим столом, рядом с Костей, она готова была сидеть так до бесконечности в приглушенном свете двух бра в виде золотых рыбок.

И вдруг, совершенно непонятно почему, она почувствовала смущение. Как будто калейдоскоп повернули, и сразу сложились в другой узор разноцветные стеклышки.

Она словно со стороны взглянула на них с Костей – молодых, любящих друг друга и до сих пор немного друг друга стесняющихся, и вот сейчас сидящих в тишине пустой квартиры…

Можно было сколько угодно играть в полудетский праздник и возиться с салатами и пирогами, но ведь Костя был мужчиной, и он любил ее, и он смотрел на нее сейчас так… Смотрел так, как смотрит влюбленный мужчина на любимую женщину, которая сидит совсем рядом и которую ему каждую минуту хочется обнимать, целовать, прижимать к себе до потемнения в глазах.

Ранние декабрьские сумерки уже сгущались за окном, в комнату вплывала вечерняя синева, смешиваясь с неярким светом ламп. В Лериных светло-карих, янтарных глазах дрожали золотые точки и манили Костю, притягивали, как волшебные омуты…