Три месяца, две недели и один день - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Шишина cтр.№ 45

— Как же ты меня достала.

— Что?

— Что слышала. Господи, какой же я идиот, — я с нажимом провожу руками по лицу, даже не в силах на неё посмотреть и высказать ей всё буквально в глаза, но главное это наконец выговориться. Она здесь не единственная, кто желает свободы. И я ей её дам, но только чуть позже. Через каких-то пять минут. Наверное, это невеликая цена. — Причина, которая у меня была… Она ведь не была, а всё ещё есть. А я почти забыл об этом, — как же Митчелл и Тимоти были правы. Не ослеплёнными в отличие от меня и не дураками, честно и глупо думающими, что что-то изменилось. Что мы с Оливией вновь будем счастливы. Вот почему я здесь. Потому что никого не слушал, а меня лишь отвергали снова и снова, но я всё убеждал себя, что она вот-вот впустит меня. Что захочет нас, как я. Что это непременно произойдёт не сегодня, так завтра. Что она никак не может быть полностью самовлюблённой, равнодушной и безразличной. Что моя одержимая беготня рано или поздно увенчается успехом. — Но знаешь, мы бы смогли с нею жить, вместе жить с тем, что ты сделала, ну, по крайней мере, попытаться, если бы ты просто извинилась… Да хотя бы признала, что совершила преступление, даже без извинений, — но ты просто чертова эгоистка, как была ею, так и осталась, и не делаешь ничего, что могло бы всё исправить, хотя это и вряд ли возможно. Я снова унижен так, как никогда в жизни не был. Будто меня окунули в грязь и помои. — Но даже на такую малость ты совершенно не способна. А я больше не могу. С меня хватит.

— Чего не можешь?

— Ждать тебя, Оливия. Усердно позволять тебе думать, что я по-прежнему настолько в гневе и бешенстве, что мне реально нужен лишь этот ребёнок, только чтобы ты не дай Бог вдруг не почувствовала себя загнанной в угол из-за того, что я нуждаюсь в гораздо большем. Ставить твоё благополучие превыше своего, невзирая на всю поселившуюся внутри меня боль. Но ты настолько одержима желанием просто исторгнуть из себя этого ребёнка, нашего ребёнка, чтобы его больше не было в твоём теле, как уже нет и первого малыша, что я ненавижу это. В нормальных парах это самое счастливое время в их жизнях, даже если временами трудное и несчастное, но ты всё буквально извратила. Так, что если однажды кто-то вдруг забеременеет от меня и будет при этом излучать самую настоящую радость, я посчитаю, что эта гипотетическая женщина, наверное, просто под наркотическим кайфом. Но и это, пожалуй, не самое худшее. Весь ужас в том, что я тебя не ненавижу. Я старался, правда, старался это почувствовать, хотя бы чуть-чуть и на долю мгновения хоть раз, но гораздо сильнее старался продолжать тебя любить, что, впрочем, и без стараний мне отлично удалось. А тебе нужна лишь чёртова бумага. И чтобы никто не знал, что у тебя внутри. Ладно, ты её получишь. Мой адвокат свяжется с тобой в ближайшие дни. А я в свою очередь приложу максимум усилий, чтобы не досаждать тебе своими вопросами. Теперь же я должен вернуться обратно. Прощай, Оливия.

Сначала в поле моего зрения появляется платье, дизайнерское, светло-оливкового цвета, с тонкой лямкой вокруг шеи и обнажённой спиной, без рукавов, но зато в пол, следом за чем на барную стойку опускается золотисто-бежевый клатч. Только спустя мгновение Брук окончательно прислоняется к барной стойке справа от меня, опуская руки на поверхность и ослабляя их хватку на кожаном материале аксессуара до непринуждённого состояния. Надо сказать, что я давненько её не видел. Кажется, любое афтепати после какого-либо мероприятия способно засосать того, кто впервые в своей жизни оказывается в соответствующей обстановке, и растворить его в толпе. Особенно это актуально в тех случаях, когда чуть ли не каждый квадратный метр пространства вокруг тебя усеян известными личностями из мира спорта, шоу-бизнеса или телевидения. Для меня здесь нет ничего нового, диковинного и необычного, и за редкими исключениями всех этих людей я уже видел год назад. При ближайшем рассмотрении и близком общении легко разглядеть, что и у вознесённых на пьедестал кумиров есть определённые слабости, недостатки и дурные наклонности, о которые поклонники в своём слепом обожании даже не подозревают. Но у Брук такое восторженное выражение лица, и глаза буквально сияют. Ясное дело, она впечатлена и чувствует себя словно во сне. Так что я ощущаю почти вину, что слишком подавлен и разбит для того, чтобы познакомить её хотя бы с одной реально звёздной персоной, имя которой, бесспорно, у всех на слуху. Я способен только на то, чтобы вливать в себя бутылку за бутылкой, но уверен, Брук не в обиде. Или, по крайней мере, простит меня через пару минут. Хотя я, кажется, видел, как она довольно долго и без всякой скованности общалась с Кэти Перри, будто они знакомы уже не первый год. А может, это была Мила Кунис. Так что, наверное, здесь нечего прощать. Ей и без меня довольно-таки весело. По крайней мере, было.

— Тут просто здорово, — её голос оказывается таким же покорённым, какой является она сама, и я ощущаю, как мои губы невольно трогает небольшая улыбка от той детской непосредственности, содержащейся в этих словах, на которую, как принято считать, способны только дети, — спасибо, что позвал меня с собой. Правда, спасибо.

— Добрый вечер, мисс. Могу ли я что-нибудь вам предложить?

— Нет, спасибо, и ему, пожалуйста, тоже больше ничего не приносите.

— Она шутит, — подаю я голос, обращаясь к бармену, но этот обслуживающий персонал хорош только до тех пор, пока не начинает указывать, что тебе уже хватит пить, и предлагать вызвать такси. В случае со мной первые соответствующие звоночки прозвенели буквально через считанное количество минут после того, как закончилась формальная часть приёма, и я буквально тут же переместился к бару, где с тех пор фактически неотлучно и нахожусь. Наверное, за эту пару часов к более адекватному человеку уже вернулся бы разум, и, устав напиваться, он бы давно протрезвел, но я просто падаю всё ниже и ниже. И сомневаюсь, что, когда придёт время подниматься, ноги помогут мне устоять.

— Нет, не шучу. Нам ничего не нужно.

— Да, мисс, но, если что, обращайтесь. Я буду в другом конце бара.

— Вообще-то здесь просто ужасно, — ненадолго исчезнувшее истинное настроение возвращается в мгновение ока, и я допиваю своё очередное, неизвестно какое по счёту слишком быстро закончившееся пиво, — просто тебе кажется, что все эти медийные личности словно снизошли до тебя, но со временем это ощущение приедается, и ты уже не против лишний раз остаться дома вместе того, чтобы тащиться куда-то, чуть ли не на ночь глядя.

— Но как ты можешь так говорить? Ты же помогаешь этой организации. Делаешь благое дело, как и все эти люди.

— Я не распространяюсь об этом на каждом углу.

— Как ни странно, я уже и сама это поняла. Но хотя бы мне ты мог сказать, куда именно мы идём, и что будет происходить.

— Предпочитаю, чтобы за меня говорили поступки. Столько слов порой выбрасывается на ветер… — всё, что я говорил в последнее время… Всё, что я думал, что Лив слышит… Ветер всё просто унёс. А она осталась по-прежнему равнодушна и безразлична. Не выказала ни намёка на реакцию или эмоции. Внутри у человека ничего просто нет. Одна лишь самоуверенная и бездонная пустота.