Ответный темперамент - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берсенева cтр.№ 21

– Нет, почему же… – медленно проговорила Таня. – Я, кажется, понимаю… А когда качели обратно летят – это что?

– Это, например, когда встречаешь очень хорошего человека. Не то чтобы гения, а просто доброго, толкового, такого, знаешь… живого. И кажется, что ты до него взлетел. Вот это и есть – как на качелях. Сначала тебе надо попасть в самую тошнотную точку – ну, вроде того инструктора из Осоавиахима, – чтобы потом долететь до самого прекрасного человека.

– Но разве по-другому нельзя? – сказала Таня. – Разве нельзя, чтобы были просто хорошие люди, обязательно надо, чтобы сначала дураки?

– Может, и необязательно. Но почему-то получается так. Во всяком случае, у нас. Может, во Франции по-другому, но я же там не был.

– Во Франции?.. – задумчиво проговорила Таня. – Да, там по-другому.

Она снова вспомнила, воспроизвела в себе то ощущение, которое связывалось у нее с парижской жизнью. Оно было легким, счастливым, многообразным и очень… ровным. Да, именно так. Полета на качелях – вниз до тошноты, а потом вверх до восторга – в нем не было точно. Но разве она хотя бы раз почувствовала восторг за то время, что жила в Москве?

– Ты очень умный, Дима, – сказала Таня. – Мне жаль, что мы с тобой никогда не говорили прежде вот так откровенно. Я сказала что-то смешное? – вглядевшись в его лицо, спросила она.

– Нет, ты что! – смутился он. – Ты не смешно говоришь, а красиво. Очень необычно.

– Немножко не по-русски, да? – догадалась она. – Это из-за Франции. Мы говорили по-русски дома, но в школе и вообще за порогом дома я, конечно, почти совсем не говорила по-русски. И русских друзей у меня не было, и у родителей их тоже было мало. Наша семья жила обособленно от парижского русского общества, я даже не знаю, почему.

– Ты очень красиво говоришь, – повторил Дима. – Я никогда не слышал, чтобы так говорили. Ну что, отдохнула?

Таня присела на склоне потому, что устала, бродя по тропинкам Коломенского. Дима не обманул ее, здесь в самом деле было необыкновенно красиво. И очень просторно. Людей на этих просторах совсем не было, и поэтому они казались просто бескрайними, ограниченными только рекою и небом. И купола прекрасной белой церкви тоже были похожи на небо, потому что они, эти купола, были голубые и на них сверкали золотые звезды.

– Я отдохнула, – кивнула Таня и поднялась с травы. – Но мы можем еще погулять?

– Конечно. Если ты хочешь. Я-то сюда часто езжу. Я и раньше хотел тебя пригласить, только… Ну, в общем, не решался.

– Почему? – улыбнулась Таня.

– Мне казалось, ты надменная. – Сказав это, он покраснел и торопливо добавил: – Не обижайся!

– Я не обижаюсь, – снова улыбнулась она. – Ты мне подарил прекрасный день. Только пропустил из-за меня школу.

– А, ерунда! – махнул рукой Дима.

Они поднялись вверх по склону и снова оказались на заросшей травою тропинке, с которой сошли, когда Таня устала.

– А почему ты часто бываешь в Коломенском? – спросила Таня. – У тебя здесь какие-нибудь дела?

Она заметила, что Дима снова смутился. Все чувства вообще были очень заметны на его лице.

– Извини, – поспешно произнесла она. – Я задала бестактный вопрос, и тебе совсем не обязательно на него отвечать.

– Ничего не бестактный. Я сюда рисовать езжу.

– Ты рисуешь? Как хорошо! – обрадовалась Таня.

– Может, и нехорошо, – возразил Дима. – Ты же моих рисунков еще не видела.

Несмотря на эти слова, видно было, что ему приятна радость, с которой Таня встретила известие о том, что он рисует.

– А ты мне их покажешь? – спросила она.

– Да.

Гуляли они недолго. Подошли к церкви – дверь в нее была заколочена, – покружили еще немного по дорожкам, причудливо вьющимся по склонам… Наконец Таня почувствовала, что ей уже не жаль уезжать отсюда: простор, который она поняла здесь, словно поселился у нее внутри, и вряд ли это ощущение исчезло бы теперь даже в переплетах городских улиц.

Дима сразу заметил, что она уже хочет уехать. Конечно, про ощущение простора, которое в ней поселилось, он догадаться не мог – просто решил, что она устала.

– В семь часов трамвай обратный будет, – сказал он. – Поедем?

При этом он посмотрел на солнце, наверное, определяя время, а Таня взглянула на маленькие часики – их подарили ей к Рождеству родители. Это было еще в Париже, и всего год назад… Она вдруг поймала себя на том, что отмечает это без привычной тоски, с которой думала обо всем, что было связано с ее прежней жизнью.

Та жизнь была кончена, это она понимала. Но если раньше такое понимание заставляло ее вздрагивать от безысходности, то теперь оно лишь скользнуло по краю ее сознания, и только.

Обратно плыли по Москве-реке почти в полном молчании. Людей на маленьком кораблике было немного: ведь рабочий день. Тишина была на палубе, и над рекой стояла тишина. Но эта тишина не была безмолвием, потому что полна была каких-то неуловимых и радостных звуков. И даже когда перестали тянуться вдоль реки зеленые холмы и берега стали гранитными, городскими, – даже тогда не исчезло ощущение живой тишины. Наверное, оно было у Тани внутри. И прекрасные стены Кремля над Москвой-рекой, и золотые купола его соборов лишь усиливали счастье, которое тоже было теперь у нее внутри.

Она взглянула на Диму. Он смотрел на бегущую за бортом воду и что-то насвистывал.

– Ты поешь? – спросила Таня. – А про что твоя песня?

– Она не моя. Я к одному художнику хожу, рисунком занимаюсь – там няня у него дома пела, когда ребенка укладывала. А я вообще не пою, у меня ни слуха нет, ни голоса.

– Но тогда хотя бы скажи, о чем она, – попросила Таня. – Хотя бы скажи, если не хочешь петь. Мне ведь это интересно.

– Да ни про что особенное, – пожал плечами Дима. И проговорил: – «По ленивой речке, около плотины, по ленивой речке солнце светит в спину. В ласковом тенечке под старою сосной позабудь печали, посиди со мной». – Он помолчал, потом добавил: – Не знаю, про что это.

Таня тоже не знала. Но от простых слов этой песни, мелодии которой она так и не услышала, ей стало хорошо и легко, как будто ее наполнили воздухом, как шарик.

От пристани у Каменного моста, к которой причалил кораблик, дошли до Ермолаевского переулка быстро.

– Спасибо, Дима, – сказала Таня, когда они остановились возле ее подъезда. – Это был чудесный день, правда! Я очень тебе за него благодарна. И, конечно, я жду увидеть твои рисунки. Не только Коломенское, но вообще.

– Могу прямо сейчас показать, – сказал он. – Если ты не очень устала. Я же вон в том доме живу.

И он кивнул на соседний, углом стоящий к Таниному, четырехэтажный дом.

– Да? – удивилась она. – А я не знала, что мы соседи.