С царем в Тобольске. Воспоминания охранника Николая II - читать онлайн книгу. Автор: Василий Панкратов cтр.№ 61

Посылаю тебе письмо Ники и бумагу Шт. о вопросе, который тебя интересует. Надо кончать! Храни Господь тебя, мое дорогое Солнышко, и девочек! Нежно целую.

Навеки твой

Ники.

Ц. С. 27 сентября 1916 г.

Ангел мой!

Вчера, когда я ложилась спать, мороз дошел до 5 градусов, а сегодня утром всего 1 градус и пасмурно. Так как сердце у меня все еще расширено, устроюсь так, чтобы завтра никого не принимать, и весь день останусь в постели, – быть может, это мне больше поможет, – остается так мало времени – через 5 дней уже едем!

Мой любимый, завтра ты примешь нового министра внутренних дел, он волнуется – дай ему почувствовать твою силу воли и решительность, это поможет и усилит его энергию. Пусть он поговорит с Алекс., чтобы последний почувствовал, что имеет дело с умным человеком, не теряющим зря времени, – это послужит противоядием к письмам Гучкова. Поговори с ним насчет Сухомлинова – он найдет способ сделать, что надо, иначе старик умрет в тюрьме, и это останется навеки на нашей совести. В сущности, он сидит отчасти из-за Кшес. и С. М., но неудобно поднимать разговор об этих 2 перед судом. Даже Андр. Влад. говорил это Редигеру и Беляеву, хотя он сам в связи с Кшес. Затем поговори с ним относительно Рубинштейна – он хочет знать, что ему предпринять. Я так счастлива за графа Палена. Ты, по-видимому, прав насчет Андрианова – только что получила доклад Прот., доказывающий непригодность его; я упомянула о нем только так, мне это случайно взбрело на ум. Если бы можно было отпустить сюда Хагандокова, то было бы хорошо; по крайней мере, его военные ордена подают на то надежду; все же, может быть, ты найдешь другого на его место. Шт. предложил Мейера, который долгие годы служил в Варшаве, но у него фамилия слишком немецкая для нашего времени.

10 1/2. Мне только что передали твое милое письмо. Шлю тебе бесконечное спасибо и поцелуи без счета за него, сокровище мое! Я привезу с собой Аню, наш Друг просил об этом, так как девочка сейчас мила и так честно помогает везде, где только возможно, а большее число «наших» внесет больше спокойствия и бодрости. Она может завтракать в поезде, так как стесняется есть в многолюдном обществе – зато она насладится всем прочим, прекрасным воздухом, катаньем, чаем и т. д. А мы найдем возможность побыть наедине – она теперь не навязчива. Благословляю и страстно, без конца целую тебя.

Навеки, муженек мой, твоя старая женушка.

Аликс.

Возвращаю тебе письмо Ники – совершенно то же, что он и мне говорил; пожалуйста, поговори об этом серьезно со Шт. Мы приведем их к республике, мы, православные – это прямо позор!

Почему ты не можешь попросить Пуанкаре (президента) отозвать Серайля, заставив Фр. и Англ. настаивать на том же (это моя мысль), а также заставить их поддерживать Тино, короля, а не держать сторону Венизелоса, революционера и франкмасона? Вызови Шт., так как об этом трудно писать, и дай ему твердую инструкцию – мы поступаем очень недобросовестно по отношению к Тино, и я понимаю, что он, бедный, доходит до отчаяния.

Александр Дмитриевич Протопопов (1866–1918 гг.) – российский политик, крупный помещик и промышленник, член Государственной думы от Симбирской губернии. Последний министр внутренних дел (с 20 декабря 1916 г.) Российской Империи

Держи мою записку перед собой. Наш Друг просил тебя переговорить по поводу всех этих вопросов с Протопоповым, и будет очень хорошо, если ты поговоришь с ним о нашем Друге и скажешь ему, что он должен слушать Его и доверять Его советам – пусть он почувствует, что ты не избегаешь Его имени. Я очень спокойно говорила о Нем – он обращался к Нему несколько лет тому назад, когда был болен. Бадмаев назвал Его.

Скажи ему, чтоб он остерегался визитов Андронникова и держал его подальше.

Прости, что опять беспокою тебя, дорогой, так как ты постоянно ужасно занят. Но я всегда боюсь, что ты забудешь что-нибудь, и действую так, как если б я была твоей записной книжкой.

Солнышко.

Поговори с Протопоповым о следующем:

1. Сух. – вели найти способ освободить его.

2. Рубинштейн – выслать.

3. Градоначальник.

4. Увеличить жалованье чиновникам в виде твоей личной милости к ним, чтоб это исходило не от министров.

5. Относительно продовольствия скажи ему решительно, строго, что все усилия должны быть приложены к тому, чтоб это дело было налажено – ты это приказываешь.

6. Вели ему слушаться советов нашего Друга, это принесет ему счастье, поможет ему в его трудах и в твоих, – пожалуйста, скажи это, пусть он видит, что ты Ему доверяешь; он знает Его уже несколько лет.

Держи эту бумагу перед собой.

Ц. ставка. 27 сентября 1916 г.

Мое любимое Солнышко!

Нежно благодарю за дорогое письмо и фотографии. Я в отчаянии, что ты нездорова и что твое бедное сердце опять расширено! Ты, очевидно, слишком заработалась и переутомила сердце. Прошу тебя, будь осторожна и береги себя.

Погода опять теплая и ясная, временами дождь.

Эти дни на фронте все спокойно, потому что стягивались и концентрировались значительные силы к крайнему левому флангу – Дорна Ватра – на помощь румынам.

Дорогая моя, Брусилов немедленно, по получении моего приказания, отдал распоряжение остановиться и только спросил, надо ли отсылать обратно прибывающие войска или разрешить им продолжать их движение.

Затем он предложил Гурко вместо Каледина. После этого он прислал бумагу с планом Гурко относительно новой, соединенной атаки, который он искренно разделяет, Алексеев и Пустов также. На этот новый план я согласился. Вот тебе вкратце вся история. Мне удалось вчера вечером написать Ольге – пожалуйста, передай ей мое письмо.

В конце каждой прогулки мы едим картофель и каштаны. Бэби наслаждается этими закусками на лоне природы, другие тоже. Пора кончать, моя любимая. Да хранит тебя Господь и да пошлет Он тебе скорое выздоровление! Целую тебя, девочек и ее; благодарю ее за письмо.

С горячим приветом, сокровище мое, навеки твой старый

Ники.

Ц. С. 28 сентября 1916 г.

Дорогой мой!

Вот, я говорила, что пролежу весь день в постели, и Апраксин просил меня о том же, найдя, что у меня ужасный вид, но, конечно, только что звонил Шт. и просил непременно принять его, так что в 6 ч. придется встать. Затем Шведов и Оболенский просят о том же, но я отложила прием их на ближайшие дни – и так постоянно. Вероятно, они слышали, что мы собираемся уехать, и вот все слетаются. Сегодня теплее, шел дождь, солнце проглянуло ненадолго.

Милый, подумай только: Оболенский выразил желание повидать нашего Друга, послал за Ним великолепный автомобиль (Он уже много лет знаком с Мией, женой Оболенского). Вначале он очень нервно Его принял, затем стал говорить все больше и больше, пока, в конце концов, не ударился в слезы – тогда Гр. уехал, так как Он увидел, что наступил момент, когда душа совершенно смягчилась. Говорил обо всем, откровенно, что он из всех сил старался, хоть и не сумел добиться успеха, что он слыхал, будто его хотят заставить красить крыши дворцов (вероятно, кто-то придумал нечто вроде того, что мы думали), но что ему подобного места не хотелось бы – он хочет делать привычное ему дело, – его задушевная мечта стать финляндским генерал-губернатором – он во всем станет слушаться советов нашего Друга. Высказался против Ани и был поражен, когда наш Друг ответил ему, что она от Бога и что она очень много выстрадала. Затем он показал аккуратно перевязанную пачку всех 20 писем с прошениями, которые наш Друг ему за эти годы присылал, и сказал, что он постоянно делал все, что было в его власти. На вопрос Гр. относительно взяток он решительно ответил, что не брал, но что его помощник брал много. Я не могу представить себе, как это он, этот гордый человек, мог сдаться; это потому, что в своем несчастье он почувствовал, что лишь Он один может поддержать его. Жена, вероятно, немало его обрабатывала – он даже плакал. В заключение наш Друг сказал, что дело не пойдет на лад, пока твой план не будет приведен в исполнение.