Мурка, Маруся Климова - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берсенева cтр.№ 74

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Мурка, Маруся Климова | Автор книги - Анна Берсенева

Cтраница 74
читать онлайн книги бесплатно

Она не понимала, как он мог за всю эту бесконечную неделю не дать о себе знать, но зато понимала, что если не увидит его еще столько же, еще полстолько же, то просто сойдет с ума.

Припомнив, что говорил ей мальчик Базыль, его сын, она поняла, что он живет на выселках, а работает учителем в Глубольской восьмилетке. Дойти до выселок – нескольких домов, стоящих где-то за лесом, – было нетрудно. Но Тоня не представляла, как это будет. Она придет к его дому – и что? Заглянет в окно, постучится в дверь? Увидит его жену...

Школа – обычная бревенчатая изба на краю деревни, неподалеку от дома, где жила Тоня, – была летом закрыта; на двери висел замок. И вдруг, поздним вечером, уже в темноте, Тоня увидела, как в школе неярко загорелось одно окошко. Конечно, зайти туда мог кто угодно, хоть уборщица, например. Но по тому, как дрогнуло и стремительно заколотилось сердце, Тоня почувствовала, что это может быть он. Только он!

Кати дома не было, некому было расспрашивать Тоню, куда это она идет на ночь глядя и почему руки у нее дрожат, когда она застегивает пуговки на блузке.

Темень сгущалась над Глубольем, но ей казалось, что это не темень сгущается, а все ярче разгорается свет в окошке, пока она огородами пробирается к школе.

Задыхаясь, изо всех сил стараясь унять стремительный сердечный бег, Тоня остановилась у бревенчатой стены рядом с освещенным окном. Двойные рамы были на лето выставлены, поэтому она отчетливо слышала каждое слово, доносившееся изнутри – кажется, из классной комнаты.

Мужской голос – его голос! – что-то диктовал. Прислушавшись, Тоня поняла, что это стихи.

– «Мой родны кут, як ты мне милы, – размеренно звучал его голос. – Забыць цябе не маю силы...» – Он диктовал еще долго; Тоня разобрала что-то про летний покос. Наконец прозвучали завершающие слова: – «И хиба ж можна утрымацца, у час касьбы не пакупацца? И дзе на свеце есць такая, як Нёман, рэчанька другая?» Ну вось, зараз праверым. Прачытай, Ядзя, што у цябе атрымалася.

Прижавшись к бревенчатой стене, Тоня осторожно заглянула в нижнюю створку окна. Это в самом деле была классная комната. За партами сидели дети – человек десять, все разного возраста, мальчики и девочки. Кастусь стоял у доски, держа в руке книгу. Он был в той же рубахе, что и тогда, на озере, и точно так же виднелись в ее глубоком вырезе эти тугие струны у него на шее... Тоня почувствовала, что у нее темнеет в глазах. Она отшатнулась, чтобы не упасть прямо на стекло. Последним взглядом она успела заметить, что из-за парты встает маленькая беловолосая девочка.

– У мяне, Кастусь Францавич, атрымалася вось што! – прозвучал звонкий девочкин голос.

Девочка читала текст, старательно выделяя правильное написание слов, остальные ученики, наверное, проверяли то, что написали сами. Иногда ее чтение прерывалось голосом, от которого у Тони все сжималось в груди:

– Чаму ты тут написала праз «е»? З якой литары пишацца Нёман?

Ей казалось, это длится целую вечность. Наконец он сказал:

– Што ж, скончым на сёння. Праз тры дни сустрэнемся. Я вам далей пачытаю паэму и яшчэ падыктую. А вы за гэты час падрыхтуйце апавяданне пра наш родны кут. Яки ён, што у им асабистае, не такое, як у других мясцинах.

Голос у него был совсем не такой, как тогда, на озере. Сейчас в нем совсем не слышалось страстных, задыхающихся, грозовых тонов. Кастусь говорил с детьми со спокойной доброжелательностью и еще – с обещанием радости, которая обязательно наступит через три дня оттого, что они снова встретятся, и он почитает им поэму про родной угол, который у всех у них общий, и снова будет что-то диктовать в тишине бревенчатого школьного дома... Все это было его жизнью, его настоящей жизнью, в которой ему, Тоня чувствовала, было по-настоящему хорошо.

Еще сильнее прижавшись к стене, совсем в нее вжавшись, она смотрела, как дети стайкой выпорхнули на крыльцо.

– Базылёк, вы з Марылькай мяне не чакайце, – раздался голос Кастуся. – Я яшчэ трошки тут пасижу, тое-сёе зраблю. Тольки адни дадому не хадзице, паначуйце сёння у бабы Ядвиги.

Базыль крикнул: «Добра, татка!» Дети такой же тесной стайкой пошли по улице, их голоса еще долго слышались в темноте. Когда на небо медленно вышла полная, червонная, тревожная луна, детей уже не было видно.

Оторвавшись от стены, Тоня снова заглянула в окошко. Кастусь был в классе один. Он сидел за учительским столом, перед ним лежала та самая книга, из которой он диктовал детям, но – Тоня ясно видела это даже в неярком, колеблющемся свете керосиновой лампы, которая освещала класс, – в книгу он не смотрел. Она не понимала, куда направлен его взгляд; кажется, в какую-то выщербинку на бревенчатой стене. Брови его были сведены со знакомой суровостью, а в глазах, в густой тени прямых ресниц, стояла тоска.

Она подняла ставшую тяжелой руку и чуть слышно постучала в окно; стекло тоненько зазвенело под ее пальцами. Ей показалось, Кастусь повернулся мгновением раньше, чем раздался этот звон. Он встал, быстро и резко, подошел к окну, прижался лбом к стеклу. Она провела снаружи по его лбу, ладонью почувствовала жесткие завитки русых волос, как будто в самом деле коснулась их, а не стекла. Он распахнул окно, перегнулся на улицу и, подхватив под мышки, втащил Тоню в комнату.

– Пришла... – сбивчиво, торопливо шептал он между поцелуями. – Такая сумота... на сердце. Все про тебя думаю...

Они упали на пол под окошком. Все было так, как будто тот день на озере вовсе не кончался. Да, может, и не как будто, а так в самом деле и было. Он ведь и не начинался для Тони, тот день – он просто встал посреди жизни как самый главный, единственный ее смысл.

На минуту оторвавшись от нее, Кастусь закрутил фитиль лампы и захлопнул окно. Тоня не стала видеть его менее ясно, когда погасла лампа. Наоборот, в червонно-серебряном свете луны все его лицо, все тело, которое она целовала с торопливой жадностью, дышало особенной красотой и силой. Она не понимала, почему между ними все опять происходит вот так, мгновенно, сбивчиво, жадно, почти без слов, но это не удивляло ее и не обижало. И когда после долгих судорог он прижал ее к себе, на этот раз не отворачиваясь, а заглядывая ей в глаза, и шепнул в ее опухшие от поцелуев губы: «Не сердись, что так...» – она только улыбнулась тому, что он этого не понимает, и сильнее прижалась щекою к его чуть колкой щеке.

Они лежали на полу, в пятне лунного света, и боялись пошевелиться, чтобы не нарушить того полного, неразделимого соединения, которое началось у них с сильного, жадного порыва друг к другу, но все длилось и длилось, хотя этот первый страстный порыв уже прошел.

Кастусь провел ладонью по Тониной голове, пропустил между пальцами пряди ее волос.

– Как струйки в речке, – услышала она. – Вся ты как речка. Течешь и течешь, и утечешь, и следа не останется.

– Останется, – так же тихо сказала она прямо в невозможные струны у него на шее.

Ей казалось, они-то и звенят его словами, его голосом, будоражащим сердце.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению