Бланка Кастильская - читать онлайн книгу. Автор: Жорж Минуа cтр.№ 61

Страница

Все это было немного по-детски и вряд ли шло на пользу Людовику, который в свои почти тридцать лет вел себя как маленький мальчик, боящийся своей матери. Однако он нашел в себе мужество бросить ей вызов, когда она повела себя слишком несносно во время трудных родов молодой королевы, вероятно, в 1242 году. Маргарита якобы сама рассказала об этом Жуанвилю: «Однажды король находился подле королевы, своей жены, а она была в смертельной опасности после тяжелых родов. Туда явилась королева Бланка и, взяв сына за руку, сказала ему: "Пойдите отсюда, вам нечего здесь делать". Когда королева Маргарита увидела, что мать уводит короля, она вскричала: "Увы! Вы не даете мне поглядеть на моего господина ни живой, ни мертвой". И она лишилась чувств, и подумали, что она умерла; и король, решив, что она умирает, вернулся; и ее с великим трудом, привели в чувство».

По словам Жуанвиля, для Маргариты Бланка "была женщиной, которую она ненавидела больше всего на свете". Поэтому можно заподозрить ее в намеренном очернении образа свекрови. Тем не менее, кажется, что оба эпизода правдоподобны. Что касается Понтуаза, мы знаем, что Людовик IX и Маргарита в период с 1240 по 1245 год часто посещали этот замок, который обеспечивал им больше покоя и уединения: они были там в январе, мае и августе 1241 года, в феврале-марте 1242 года, в апреле, июне и декабре 1243 года, а также в апреле-мае 1244 года, когда камердинер Пьер де Броссе и его брат из королевской гвардии вполне могли быть "привратниками", которые были соучастниками тайных переговоров. Жестокое поведение Бланки во время родов не противоречит искреннему характеру свекрови, которая чувствовала себя все более исключенной из интимной жизни молодой пары. Сами королевские счета свидетельствуют о ее постепенной немилости ― суммы, выделяемые ей, уменьшались, а параллельно суммы, получаемые Маргаритой, увеличивались: по случаю праздника Вознесения 1248 года Бланке не полагалось ничего, а Маргарите — 2.456 ливров на ее отель.

Но ухудшение отношений между двумя женщинами не было простым вопросом ревности между свекровью и снохой. Это также было обусловлено политическими соображениями. Для Бланки Кастильской Маргарита являлась агентом Англии и работала на сближение со своим зятем, королем Генрихом III, что было противоположно политике Бланки. Маргарита вела регулярную переписку со своей сестрой Элеонорой, королевой Англии, а в 1243 году связи между Прованским домом и Англией еще больше укрепились благодаря браку, заключенному 23 ноября между третьей дочерью графа Раймунда Беренгара, Санчей, и братом короля Англии, Ричардом Корнуолльским. Таким образом, у Маргарита было две сестры, вышедшие замуж за англичан. Отягчающим обстоятельством было то, что в 1241 году Санча по доверенности вышла замуж за графа Тулузы Раймунда VII, а Ричард добился аннулирования этого брака, чтобы самому жениться на Санче. А Раймунд VII был протеже Бланк Кастильской. Неясно, в какой степени они были близки, потому что в письме к Бланке в 1242 году Раймунд, вспоминая о том, сколько привязанности они проявляли друг к другу на протяжении многих лет, выражает сожаление, что это "могло дать материал для этих клеветников, чтобы питать слухи против репутации вашей доброты, чистоты и благоразумия". Еще одна интимная связь, приписываемая Бланке Кастильской, после легата и графа Шампанского? Видимо репутация Бланки была гораздо менее невинна, чем можно было бы предположить, исходя из ее традиционного образа. В любом случае, хронист Гийом де Пюйорен, капеллан Раймунда VII, также упоминает слухи о подозрительном снисхождении королевы-матери к графу Тулузскому. Однако, помимо этих частных дел, Бланка продемонстрировала свое недовольство браком Ричарда и Санчи, когда графиня Прованса, Беатриса Савойская, мать Маргариты и Санчи, приехала в Париж, чтобы присутствовать на свадьбе. Враждебное отношение Бланки Кастильской к Маргарите стало очевидным в апреле 1241 года, когда в Сен-Жермен-ан-Ле ее заставили дать клятву на Евангелии никогда не делать ничего против воли своего мужа, если он умрет. Людовик только что заболел. Клятва была принесена перед прелатами, которые все были близки к Бланке: Гийом Овернский, епископ Парижа, Адам де Шамбли, епископ Санлиса, Эд Клеман, аббат Сен-Дени, а также Рауль, аббат Сен-Виктора. Такая клятва была особенно унизительной для молодой королевы и показала недоверие, которое испытывала к ней Бланка Кастильская.

С другой стороны, это также показывает, что Людовик доверял своей матери больше, чем супруге, и несколько событий подтверждают это впечатление. Именно Бланка в 1240 году отправила своих сыновей в Санлис, чтобы принять архиепископа Кентерберийского Эдмунда Рича Эбингдонскийого, который в то время находился в бегах; именно Бланка председательствовала на диспуте с евреями, а также на праздновании по поводу посвящения Альфонса в графы Пуату в 1241 году; именно в ее замке Мелён были посвящены в рыцари Альфонсо Португальский и Карл Анжуйский; именно в ее частной квартире, "в гардеробе королевы [Бланки], сзади, в саду", в 1244 году был заключен договор между городом и капитулом Сен-Кантена; именно она заняла почетное место на капитуле в Клюни в том же году.

Король ничего не решал без матери. У них была общая политика, и иногда даже казалось, что у Бланки Кастильской есть своя секретная разведывательная служба, своя параллельная полиция, с хорошо информированными шпионами, которые подчинялись только ей и позволяли ей принимать соответствующие решения. Хорошим примером тому послужил 1240 год, когда в Лангедоке вновь вспыхнуло восстание. Ситуация в этом регионе оставалась нестабильной, поскольку Раймунд VII еще не полностью отказался от возвращения территорий, утраченных в 1229 году. Учреждение доминиканской инквизиции в 1233 году и преследование катаров под руководством легата Готье де Турнэ вызвали новые неприятности. Инквизиторы посчитали, что граф недостаточно рьяно преследует еретиков. В 1234 году доминиканский инквизитор Гийом Арнольд отлучил от церкви Раймунда и консулов Тулузы и Нарбонны, обвинив их в пассивности. Последние, при соучастии графа, изгнали доминиканцев и епископа Тулузы. В 1236 году Папа попросил короля и его мать выступить против Раймунда VII, но, по просьбе Бланки, королевские власти медлили. Чтобы воспользоваться этими неприятностями, виконт Безье Раймунд Транкавель 17 сентября 1240 года предпринял атаку на Каркассон в надежде вернуть свое наследство, отобранное у него в 1209 году. В то время город был резиденцией королевского сенешаля. Сенешаль, Гийом де Орме, предупредил королевские власти, но его письмо было адресовано "самой превосходной и прославленной мадам Бланке, милостью Божьей королеве Франции". В нем нет ни одного упоминания о короле, как будто Бланка была единственной властью в королевстве: "Довожу до сведения вашего превосходительства, мадам, что город Каркассон был осажден так называемым виконтом и его сообщниками в понедельник после октавы Рождества Пресвятой Марии. Должен сказать, мадам, что мы, слава Богу, были хорошо подготовлены но все же ожидаем вашей помощи". Сенешаль описывал события осады с многочисленными подробностями штурмов и действий метательных машин; он сообщил, что люди Транкавеля расправились с тридцатью священниками и монахами, и просил о помощи. "Что касается других дел страны, то мы расскажем о них, когда будем находиться в вашем присутствии", — добавил он. Бланка отправила запрошенную помощь под руководством Жана де Бомона и виконта Шатодена. Осада Каркассона была снята 11 октября. Транкавель удалился в Монреаль, а Бланка Кастильская похвалила "его дорогих жителей и всю общину Безье" за их верность. Она писала: "Согласно тому, что мы поняли из содержания ваших писем, и тому, что, кроме того, наш дорогой Гийом де Орме, сенешаль Каркассона, очень хвалит вас, мы благодарим вас за вашу преданность. Эта твердость дает нам надежду и уверенность. Моля и прося вас упорствовать в этом верном постоянстве по отношению к нашему сыну королю, […] и чтобы этим вы заслужили помощь и благосклонность, от него и от нас".

Страница