Яблоки из чужого рая - читать онлайн книгу. Автор: Анна Берсенева cтр.№ 5

Куда больше Анну интересовала сейчас внешность сына.

– А что это у тебя на щеке? – заметила она.

Об этом можно было и не спрашивать. У Матвея на скуле, прямо поверх тоненького светлого шрама, который остался после того, как он, годовалый, упал в смородиновый куст, красовался желто-фиолетовый синяк.

– Да ничего особенного. – Он пожал плечами. – Обычный фингал, на тренировке звезданули.

– Все-таки лучше бы ты и дальше плаванием занимался, – вздохнула Анна. – Что это вообще за спорт такой, рукопашный бой? Есть в нем хоть какие-нибудь правила?

– Есть, есть, – засмеялся Матвей. – Максимально приближенные к реальности. И зачем мне еще лучше плавать? На Канарах отдыхать – навыков уже хватает, а если так, по жизни непонятки какие, то плавай, не плавай, далеко не уплывешь. – И, не дав маме высказать свое отношение к таким его жизненным перспективам, мальчик благоразумно сменил тему. – Ну как, мам, разгадала наконец ребус? – поинтересовался он, стряхивая пепел в плоскую фаянсовую пепельницу.

Пепельница была того же происхождения, что и все в этой квартире – и деревянная утка, и табачный мавр, и музыкальная шкатулка… Наверное, когда-то пепельница принадлежала отцу Антонины Константиновны. А ребус, который был на ней изображен, Анна разгадать не могла, как ни старалась. Она не понимала, каким образом связаны между собою нота ре, слон, дама в шляпке-загогулине, мужчина с разинутым ртом… Матвей, с его врожденной сообразительностью, разгадал ребус, когда ему было лет восемь, и с тех пор издевался над маминой бестолковостью. Сергей, конечно, тоже знал, что написано на пепельнице. Когда-то Анна, смеясь, просила мужа, чтобы объяснил и ей, но это было так давно, что уже забылось. Почти забылось.

– Не разгадала, – с притворным сожалением вздохнула она. – Когда-нибудь ты все-таки не выдержишь материнских страданий и сам мне расскажешь. Матюша, я готова.

– Всегда ты, ма, вовремя готова, – заметил Матвей. – Хоть бы раз куда опоздала!

– Ты так говоришь, как будто это мой огромный недостаток, – обиделась Анна. – А сам, интересно, что делал бы, если бы приехал, а я не готова?

– Да ничего, – пожал плечами Матвей. – Подождал бы. Я однажды за девчонкой заехал – мы с ней в ночной клуб собирались, а она только в ванну влезла, – так, пока ее ждал, целый «Космополитен» успел прочитать.

– Почему именно «Космополитен»? – засмеялась Анна.

– А больше у нее не было ничего, – объяснил Матвей. – Ну, скажу тебе, журнальчик! У меня к сто пятидесятой странице вообще крыша уехала. Как все равно инструкцию к стиральной машине читаешь. «Одна моя подруга купила к весне новую сумочку и завела нового бойфренда, так вот она мне посоветовала… а я тебе советую…» – смешно пропищал Матвей. – Еще удивляются, почему я на них не женюсь! Я там, правда, ценный совет обнаружил, – вспомнил он. – Что от поноса, оказывается, «Спрайт» помогает. И точно, помогает! Только газы выбалтывать надо. Я недавно попробовал, когда шашлыков недожаренных наелся. Хочу вот благодарное письмо в редакцию написать.

– Поехали, маленький, – поторопила Анна. – Помнишь, тетя Фая говорила: «Пусть лучше я подожду поезда, чем он меня не дождется»?

Тетя Фая когда-то жила этажом ниже Ермоловых. Десять лет назад она уехала к младшему сыну в Израиль, но ее бессмертные высказывания до сих пор бытовали среди соседей как фольклор.

– А меня ты почему про подарок не спрашиваешь? – помолчав, спросил Матвей.

– Я думала, ты мне цветы подарил, – удивилась Анна.

– Хорошенького ты мнения о сыне! – хмыкнул он. – Я что, для того при депутате своем балду пинаю, чтоб родной матери на юбилей растительность дарить?

– Не знаю я, что ты при своем депутате делаешь и тем более для чего, – вздохнула Анна.

– Это долго объяснять! – отмахнулся Матвей. – Держи лучше подарок.

Он вышел в прихожую и вернулся, держа в руке коробку, обтянутую малиновой кожей. Открыв ее, Анна обнаружила лежащее на бархате зеркало. Оно было овальное, настольное, явно ручной работы и такое, что смотреть на него хотелось больше, чем в него.

Зеркало было обрамлено серебряным цветочным венком. Цветы в этом венке были простые, луговые – ромашки, лютики, васильки; как раз такие, которые Анна любила и которые ей сегодня подарили в живом букете. В некоторые из этих серебряных цветов были вставлены неограненные камни – синие аквамарины, зеленые хризопразы, сиреневые аметисты…

Но еще более необычное впечатление производила подставка, на которой зеркало должно было стоять на столе. Она представляла собою две женские скульптурные фигурки, тоже серебряные. Они держали зеркало и при этом сами в него заглядывали, одна с восхищенным, а другая с сердитым и даже, как показалось Анне, завистливым выражением лица – как будто оценивали того, кто будет в это зеркальце смотреться. Конечно, это была не просто ручная, а потрясающая старинная работа. Анне не приходилось видеть работы современной, в которой лица были бы так выразительны. И где только Матвей откопал такое невероятное явление?

В этом подарке как будто бы отразился весь ее мальчик – неунывающий, бесшабашный, уже от нее отдельный, и все-таки ее любящий, и как-то совсем по-взрослому нежный с нею… Анна чуть не заплакала, глядя на это зеркальце.

– Ну что ты, мам? – расстроился Матвей; наверное, она все-таки шмыгнула носом. – Совсем не нравится?

– Очень нравится, – скрывая слезы, улыбнулась она. – Просто мне грустно сознавать, что ты уже такой взрослый…

– Ну и что, что взрослый? Глянься в зеркальце – ты же все равно еще молодая, – заметил он и добавил со смешной важностью: – Все-таки от ранних детей только поначалу одни заморочки, а потом и радости тоже бывают. Ладно, мамуль, поехали, – сказал Матвей, вставая. – А то во Внуково еще пилить и пилить, к тому же пробки.

– У тебя что, опять новая машина? – ахнула Анна, выходя из подъезда.

– Какая же она новая? – Ребенок сделал честные глаза. – Да этому «бумеру» в обед сто лет!

– Не ври, пожалуйста, – суровым тоном возразила она. – Я, по-твоему, совсем дремучая? И не сто лет, а максимум три года, и вообще, я не о возрасте ее говорю. У тебя же неделю назад «Мерседес» был!

– Был да сплыл, – элегически промолвил Матвей. – Ничто не вечно под луной.

– И номера какие-то странные, – заметила Анна, обходя вокруг сияющего черного «БМВ».

– Не странные, а просто ростовские, – объяснил он. – Ну, мам, земеля моего депутата продавал по дешевке, а в Ростов тащиться, чтоб с учета снять, ему было влом. Я и купил по доверенности. И какая мне разница, ростовские номера или московские? Смотри, хороший какой «бумер», а летает как! С места двести идет, красавец, сейчас сама увидишь. – Он забросил в багажник чемодан и распахнул переднюю дверцу. – Прошу, мадам!

– Двести с места, пожалуйста, не надо, – сказала Анна. – И не с места тоже.