Мне обидно и безумно стыдно.
Что придется возвращаться домой. В нищету, из которой я еле-еле вырвалась.
— Ненавижу…
Глава 3
Платон
Что ж так башка-то трещит! Как будто кто-то специально по ней бьет молотом — бабах, бабах, бабах! Пульс громко стучит в висках, и, кажется, сейчас моя головушка просто разорвется на несколько частей.
— Платон Романович… — слышу женский голос и поднимаю глаза.
— Что?
Даже говорить больно, теперь еще и звенит в башке. И таблетки не помогают, да что, черт возьми, происходит?
— Вы модель выбрали? — секретарь знает о моей головной боли, поэтому разговаривает тихонечко, но мне-то от этого легче не становится.
Хочется сейчас закрыться в спальне на сто замков, завалиться в кровать и послать весь этот чертов мир нахрен. Лишь бы все заткнулись. Не трогали меня.
Боже, когда же я наконец-то высплюсь по-человечески? Работа, работа и одна сплошная работа уже год, если не больше. Вот же подфартило мне, так подфартило. Жил себе спокойно, не тужил, шлялся по клубам, зажигал с девчонками, тратил папины деньги, гонял на крутой тачке по городу, и тут на тебе, сынок, “подарочек”.
Всем на дни рождения дарят нормальные подарки — дорогие машины, квартиры, виллы, личный счет с шестью нулями, а мне предки организовали геморрой.
А как иначе можно это назвать?
— Я решил отойти от дел, — заявил отец, когда я меньше всего ожидал от него такой подлянки. — Мы с мамой уезжаем за границу, а ты, — направил папаша указательный палец в мою сторону, — возглавишь мою компанию.
— Не смеши, — я скривился, продолжая сидеть в вальяжной позе в кресле. — Ты и дня не проживешь без своей корпорации.
— Представь себе, смогу, — усмехнулся отец, но я особо не парился в тот момент.
Уже не в первый раз он заводил подобный разговор. Правда, о загранице заикнулся впервые. Что это еще он себе напридумывал?
Не иначе, как башкой треснулся и сотрясение себе заработал вкупе с амнезией.
Только я-то здесь при чем?
— Пап, ну какой из меня директор? — я все еще не осознавал до конца, что отец не шутит. — Да и работничек, — усмехнулся, вспоминая свою недолгую “трудовую деятельность”, — сомнительный, — добавил, но на лице родителя ни одна эмоция не промелькнула.
Да ладно, мы это уже не раз проходили. Пожурит, даже поорет, но тут вступится мама, уговорит отца в очередной раз не лишать меня наследства, не блокировать карты и не нервничать, так как сердце слабое в последнее время. Нагрузки большие, еще и я нервы любитель помотать, за что становится стыдно.
Иногда. И то недолго.
Работать — это не для меня, хотя я честно пытался. Ровно две недели. И то через день, так как по утрам башка трещала от загулов. Проще меня уволить, чем терпеть мои закидоны.
Ну реально, какой из меня директор? Я и дня не продержусь в кресле генерального, и отец это прекрасно знает.
Тогда в чем же дело?
— А дело в том, сынок, — начал папаша, а я мысленно прикусил язык, так как последний вопрос, кажется, вслух произнес. — Тебе пора взрослеть и научиться нести ответственность.
— За кого? — я округлил глаза.
— Прежде всего за себя, — скривился отец, на что я ухмыльнулся.
— Ну, слава Богу, а то я уж подумал, ты в очередной раз решил меня женить.
— Сам решишь, на ком тебе жениться, только все равно я своего решения не изменю, — отец встал с кресла, заставив меня задрать голову. — Значит так, сынок, пора взрослеть.
— Зачем? — я произнес с безразличием в голосе, на что мой родитель вспылил:
— Затем, что ты — мужчина, а не маленький ребенок!
Ого, уже даже голос повысил, но это ненадолго. Аккурат до того момента, когда в кабинет войдет… мама. Спасительница моя, ну наконец-то. А то я уж всерьез начинаю задумываться, что сейчас будет жесткий облом моим загулам.
— Мамуля, хоть ты ему скажи… — начал я елейным голосом с улыбкой на устах, но тут же меня перебил громкий ор:
— Выйди отсюда! И дверь закрой с той стороны! Хватит, Дарья, ему сопли вытирать! Я принял решение! И менять его не намерен!
Вот это поворот, которого я точно не ожидал! Неужели серьезно решил меня приструнить? Так раньше надо было, папа, воспитанием заниматься. А то у нас работа на первом месте — даже не заметил, как сын вырос.
— Круто! — я проводил взглядом маму, которая вышла из кабинета, даже слова не сказав в ответ. — И что дальше?
— А дальше, сынок, я заблокировал все твои карты, и с завтрашнего дня ты живешь на зарплату генерального директора! И только я решаю, платить тебе ее или нет.
— Считай, я поверил, — кивнул и демонстративно похлопал в ладоши. — Это все?
— Каждый месяц я буду ставить тебе планы и проверять, выполнил ты их или нет, поэтому, — папаша намерено сделал паузу, чтобы я окончательно впечатлился. — Откосить не получится.
— Смешно, — я скривился и поднялся с кресла. — Всего хорошего! — развернулся и направился к выходу, делая по дороге отцу ручкой.
Напугал, как будто в первый раз грозится! Очень страшно! Прямо коленки трясутся!
Да не посмеет он заблокировать карты. И усадить меня в свое кресло у него не получится…
Серьезность намерений папаши я в полной мере “прочувствовал” на следующий день, когда заправлялся.
— Ваша карта заблокирована, — кассир отдала мне кусок пластика и внимательно посмотрела на меня. — Другие есть?
— Конечно, — я усмехнулся, а внутри все замерло.
Все три карты заблокированы! И налички ни копейки в кармане!
Впервые в жизни мне стало стыдно…
Ну, папенька, держись, дорогой!
Как бы потом жалеть не пришлось!
Что лишишься из-за своей прихоти единственного сына…
Навсегда…
— Так что там с моделями, Платон Романович? — секретарь возвращает меня в реальность, а то я слегка из нее выпал, как тут же резко открывается дверь в мой кабинет.
Только двое уникумов могут так нагло врываться в мое личное пространство. Друзья ведь. Настоящие. Такие же раздолбаи в прошлом, как и я, зато теперь за ум взялись. Только сейчас мне бы отлежаться.
И никого не слышать. Особенно Кирилла — этот тихо в принципе не умеет разговаривать.
— Аленушка, солнце мое! — расплывается парень в улыбке на все свои тридцать два зуба. — Я так рад тебя видеть!
— Как командировка, Кирилл Александрович? — милая Алена для нас не просто секретарь.
Друг, наставник, жилетка даже иногда.