Перестройка как русский проект. Советский строй у отечественных мыслителей в изгнании - читать онлайн книгу. Автор: Александр Ципко cтр.№ 100

В том-то и дело: все, что Ленин связывал с будущим русского коммунистического работника как члена производственно-потребительской коммуны, работающего не на себя, а на общее дело, все, что сегодня идеологи особой русской цивилизации связывают с коренными чертами русского архетипа, на самом деле есть марксистский проект. Планы Ленина по коммунистическому перевоспитанию русского крестьянина как жертвы «мелкобуржуазной анархии» нынешние идеологи особой русской цивилизации вмонтировали в основы русского культурного кода. На место ленинских производственно-потребительских коммун они поставили монастырскую организацию труда, на место коммунистической сознательности пролетариев поставили православные ценности и получилось, что коммунистическая сознательность, с которой Ленин связывал пролетарское будущее русского человека, была у него от природы, что он от природы коллективист, коммунист, что «русская традиция выдвигала этическим идеалом нестяжательский образ жизни, существование на минимуме удовлетворения материальных благ». ^[290]

Но правда, о которой не хотят знать нынешние идеологи особой русской «нестяжательской» цивилизации, состоит в том, что реальный русский человек и реальный русский крестьянин, как только он понял, что большевики его обманули, что вместе с лишним куском земли они наградили его коммунистической продразверсткой – а это произошло уже в самом начале 1918 года, когда большевики начали внедрять в жизнь реальное учение Маркса о коммунизме – сразу же восстал против жизни во имя общего блага и как мог начал защищать свое право на свой земельный надел и на результаты своего труда.

На самом деле российское крестьянство не только не выбирало «советский проект», как настаивает Сергей Кара-Мурза, а, напротив, на протяжении более чем десяти лет до конца сталинской коллективизации, до победы так называемого «колхозного строя» ему всячески сопротивлялось. Продразверстка, проводившаяся уже большевиками после Октябрьской революции, заключающаяся в том, что власть пыталась конфисковать практически весь хлеб, ничего не давая взамен, только подлила масла в огонь. Игорь Шафаревич в своей книге «Русский народ в битве цивилизаций» посвятил десятки страниц описанию этой войны российского крестьянства с советской властью. И если бы не беспрецедентные меры жестокости по отношению к восставшим крестьянам, которые предпринимались ВЧК, советская власть вместе со своим советским проектом не устояла бы. Честно говоря, в свете этой длительной, затяжной войны российского крестьянства с большевистской властью как-то неприлично делать то, что делает в своих книгах Сергей Кара-Мурза: утверждать, что советская система была добровольным выбором русского народа. Другое дело, что победив русское крестьянство, советская власть сумела создать за несколько десятилетий, с начала 30-х до начала 50-х уже нового русского, советского человека. Но прежде чем большевикам удалось в конце концов при Сталине навязать крестьянам «коммунию», им пришлось повоевать с ними.

Правда, создать советского крестьянина, который бы с большим удовольствием и с большей отдачей работал на колхозном поле, чем на своем личном приусадебном участке, так и не удалось. О чем дальше и отдельно. Дитя русского народа Максим Горький в главном оказался прав. Так и не удалось создать новое и, самое главное, устойчивое в историческом смысле «социалистическое государство» из русского деревенского народа. «Ясно – развивал свою мысль Максим Горький, что строители должны работать применительно к особенностям материала, а главнейшей и неустранимой особенностью деревенского люда является свирепый собственнический индивидуализм, который неизбежно должен будет объявить жесткую войну социалистическим стремлениям рабочего класса». ^[291] Именно русский крестьянин, измученный колхозным строем, работавший на чужом государственном поле все эти годы спустя рукава, подвел страну к такому состоянию, что от нехватки продовольствия все советские республики побежали в разные стороны. СССР, страна, которая обладала половиной черноземов на планете, даже зерна никогда не могла произвести вдоволь. Победе колхозного строя, как и предвидел Максим Горький, предшествовала длительная кровавая расправа с русским крестьянином, который не хотел смириться с советским проектом. Вот лишь некоторые эпизоды этой войны, о которых рассказывает Игорь Шафаревич в своей книге «Русский народ в борьбе цивилизаций». 1918 год. Массовые восстания крестьян. В Центральной России их было не менее 300. Особенно массовым было пензенское восстание. Массовые восстания были в Сибири. Лишь в одном уезде Симбирской губернии было расстреляно до 1000 крестьян, не явившихся по мобилизации. В 40 волостях Тамбовской губернии против крестьян применялись броневики. К концу 1918 года восстанием была охвачена половина территорий, контролировавшейся большевистской властью. ^[292]

1919 год. Расширяется война большевистской власти с крестьянством. Восстания с участием десятков и сотен тысяч крестьян охватили всю территорию, контролировавшуюся большевистской властью. Одним из массовых восстаний была «чапанская война» (чапан – головной убор. А. Ц.) от Поволжья до Урала. В ней участвовало несколько десятков тысяч крестьян. Причины: мобилизация, реквизиция, уничтожение икон. Террор против донских казаков («расказачивание») и их ответное восстание. Массовые расстрелы казаков. Смертные приговоры сыпались пачками. Часто расстреливались люди совершенно невинные, старики, дети. Из письма Шолохова Горькому: «…бессудный расстрел в Мигушенской станице. 62 казаков-стариков, или расстрелы в Казанской и Шумилинской… в течении 6 дней число расстрелянных достигло… 400 с лишним человек». ^[293]

Не было, как говорит история российской деревни 1918–1921 годов, такого, чтобы русские крестьяне и юга и севера с энтузиазмом поддержали «коммунистический проект» трудовых коммун, проект переделки их жизни. Повторяю. Никто так откровенно не врал в России за всю ее историю русской общественной мысли, как нынешние адепты особого русского коммунистического культурного кода. Утверждение Кара-Мурзы, что русский крестьянин сам, добровольно, повинуясь якобы своему «культурному коду» выбрал колхозы и вообще сталинскую систему – откровенная, наглая ложь. Если вы проанализируете всерьез требования крестьян, восставших против внутренней политики большевиков, то обнаружите: они выступали прежде всего против того, что понимали под «коммунией», против коммунистов. Крестьяне прежде всего боролись за то, что можно назвать частнособственнической программой, за право владеть, пользоваться землей, которую они получили в результате революции, за право пользоваться результатами труда, за право торговать, за право в конце концов нормально жить.

Впрочем, как пишет Игорь Шафаревич, не надо ничего придумывать. О причинах восстания много и обстоятельно говорилось в сводках ЦК. Главный мотив восстаний – «борьба против насильственного введения «коммун». Позже – против повинностей, полностью разрушающих хозяйственную жизнь: продразверстки, «чрезвычайного налога», гужевой повинности и т. д. Все эти большевистские нововведения ассоциировались с образом «коммуниста» или «коммуны». Конкретные требования были: отменена продразверстки, хлебной монополии, освобождение торговли, сдачи хлеба «по известной норме с души». Крестьяне протестовали против закрытия церквей, уничтожения икон. Лозунг «Долой войну! Не давать солдат в Красную армию!» тоже легко понять: против войны только что именно большевики громче всех агитировали» ^[294]