И теперь мне было очень стыдно.
– Можно мне ещё? – Лючина громко стукнула чашкой, брякнув её сразу на стол, забыв о блюдце.
Я растерялась, не зная, как себя вести. Ведь только что рекомендовала Лючину как прелестную девочку. А она ведёт себя как дикая пастушка.
Были безумно стыдно перед хозяйкой гостиницы. Но мадам Розетта сделала вид, что не заметила вопиющего нарушения этикета. Улыбнувшись, она взяла кофейник и налила Лючине ещё шоколада.
– Не спеши, ешь аккуратно, – тихо попросила её я.
Девочка кивнула и набросилась на еду.
– Мы долго гуляли и сильно проголодались, – попыталась я сгладить неловкость.
Мадам Розетта кивнула головой и спросила:
– Что привело вас в Греной?
Всё же страсть к сплетням неистребима.
– Мсье Милфорд приболел, – начала, тщательно подбирая каждое слово, – и пришлось отвезти его к доктору.
Я понимала, что, если скажу что-то лишнее, по городу тут же поползут новые слухи о чёрном колдуне. А моей целью было как раз обратное – представить Милфордов почтенным семейством, которое не зазорно приглашать в гости.
Ведь Лючине необходимо общаться со сверстниками, учиться этикету и танцам. Она не может и дальше расти дикаркой. И я собиралась достигнуть своей цели, даже если мсье Милорд будет сопротивляться.
Его я тоже приведу в божеский вид. Заставлю снять этот жуткий вязаный свитер с высоким горлом, больше подходящий дровосеку. А будет плохо себя вести, ещё и женю. Последняя мысль едва не заставила рассмеяться. Уже представила растерянный вид моего работодателя, когда его, умытого, причёсанного и нарядно одетого, ведут к алтарю, а он оборачивается и спрашивает меня: «Может, не надо?». «Надо, Найджел, надо», – ответила я ему также мысленно и переключилась на мадам Розетту.
– Что же случилось с мсье Милфордом? – поинтересовалась хозяйка гостиницы. Её глаза загорелись, в предвкушении новой сплетни.
– Поранился в лесу, – как можно более равнодушным тоном произнесла я, – с лесничими такое случается.
– Да, опасная профессия, – согласилась мадам.
– Ну, не опаснее, чем пожарные, вот те часто рискуют жизнью из-за нашей невнимательности, – быстро перевела я тему в безопасное русло.
– Ой, и не говорите, вот недавно у нас в Греное загорелась… – подхватила Розетта и больше уже не вспоминала о Милфорде.
С хозяйкой гостиницы мы распрощались через час. Сытые и полностью довольные друг другом.
Я считала, что первое преставление Лючины гренойскому обществу прошло успешно. Конечно, я познакомила девочку только с мадам Розеттой. Но уже одной встречи с этой женщиной мне хватило, чтобы понять – она одна из первых сплетниц Греноя. Уже очень скоро большей части города станет известно, что дочь страшного колдуна – очень милая девочка.
А там, глядишь, и из самого колдуна нормального человека сделаем.
Прогулочным шагом мы с Лючиной двинулись к лечебнице. На полпути нас встретил растрёпанный паренёк с выражением паники на лице.
– Это вы Анна Крунс?! – спросил он, переминаясь с ноги на ногу, как будто хотел сорваться с места и побежать.
– Да, это я, – не стала его обманывать.
– Скорее, идёмте к доктору Иветту. Там такое, такое… – у парнишки не хватило слов, чтобы описать, что же там «такое». Но я и так поняла – мсье Милфорд проснулся.
Мы с Лючиной подхватили юбки и припустили за пареньком.
Глава 13
Лечебница стояла на ушах.
Крики мы услышали, ещё не открыв дверь, только взявшись за ручку. Лючина с тревогой посмотрела на меня и сжала ладонь своими пальчиками.
– Ты готова? – спросила я, постаравшись улыбнуться. Девочка кивнула, но её ответная улыбка выглядела вымученной. – Всё будет хорошо.
Я открыла дверь и сразу окунулась в какофонию звуков. Громкие мужские голоса выкрикивали что-то невразумительное, вроде «лови!», «хватай!» и прочую бессмыслицу.
Мсье Иветт и долговязый мужчина с растрёпанной шевелюрой, нагнувшись, стояли в приёмной спиной к двери. Даже не совсем спиной. Их руки были расставлены в стороны, как будто они пытались кого-то поймать.
Сообразить я ничего не успела. Между ног мсье Иветта проскочил крупный полосатый котяра с бандитской мордой и запрыгнул мне на руки.
– Проклятое животное, – выдохнул доктор, вытирая пот с лысины.
Второй мужчина с расцарапанными руками молча прошёл мимо меня и распахнул входную дверь, кивком показав, куда нужно отправить кота. Я не стала спорить, решив, что на улице животное окажется в большей безопасности, чтобы тут ни случилось.
Как оказалось, я была совершенно права. Стоило только пройти несколько шагов внутрь приёмной и осмотреться. Повсюду были разбросаны бумаги, измятые и порванные. Чернильница валялась на полу, и вокруг неё расплывалась тёмно-фиолетовая лужа. Светло-голубой халат касался лужи рукавом, отчего казалось, что на небо наползла грозовая туча. Всю эту композицию, которую я мысленно уже назвала «Разгром среди бела дня», венчала перевёрнутая ваза с букетом рассыпавшихся сухоцветов.
Да уж, забежал котик погреться.
– Я подумала, это папа тут буйствует, – шепнула мне Лючина.
– Я тоже так подумала, – с трудом сдерживая улыбку, так же шёпотом ответила ей.
Мы тихонько захихикали. А расстроенный доктор и его помощник с укором посмотрели на нас. Действительно, неуместно. Бедным людям сейчас не до смеха.
Помощник доктора Иветта, который, кстати, так и не представился, начал убирать кошачий погром. А сам доктор, бросив на этот хаос печальный взгляд, пожаловался:
– Второй раз за неделю… – тяжело вздохнул и позвал нас: – Идёмте со мной.
Мсье Милфорд сидел на кровати. На нём была только светло-голубая больничная рубашка, из-под которой торчали длинные волосатые ноги, обутые в тапочки без задников. Я бросила туда только один взгляд и тут же отвернулась. Впрочем, мсье Милфорд, кажется, успел заметить, потому что выражение его лица стало ещё более хмурым.
– Вы привезли одежду? – спросил он.
Ой, про одежду-то я и не подумала. А зачем она ему прямо сейчас? Пусть ещё полежит, поболеет… Точнее выздоровеет.
Ответить я ничего не успела, потому что следом за мной в палату вошла отчего-то замешкавшаяся в коридоре Лючина. Если прежде выражение лица мсье Милфорда было просто хмурым, то теперь по нему прокатилась целая карусель эмоций. Удивление, неверие, гнев…
– Кто вам позволил привезти Лючину?!
– Э-э…
Нужно было срочно что-то придумать, но в голову, как назло, ничего не приходило.
Девочка ухватилась за подол моего платья. Я почувствовала, как натянулась ткань. Это не дело, что отец выговаривает дочери при посторонних и даже не обращается к ней напрямую.