Хельви - королева Монсальвата [= Нежная королева ] - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Игоревна Елисеева cтр.№ 44

Дверь в комнату со стуком отворилась. На пороге возникла Хельви. Она несколько минут с удивлением рассматривала теплую кампанию, потом, ни слова не говоря, распахнула окно.

— Ну я пойду. — сразу засобирался Симон. — Спокойной ночи, Ваше Величество. Спокойной ночи, сир.

— Я так понимаю, сегодня день у тебя был посвящен д’Орсини? — осведомилась королева, когда дверь за рыцарем закрылась. — Похвально, что ты так быстро взялся за дело, но выступления музыкантов тоже показались мне достойными внимания.

Деми ничего не ответил. Он понял, что порядком нагрузился и ждал, когда Хельви уйдет переодеваться, чтоб без помех и язвительных замечаний добраться до кровати.

На этот раз вербена была не нужна. Лорд заснул сразу, как провалился в глубокий колодец. И лишь посреди ночи ему опять начала сниться всякая чертовщина. Проклятая медведица помяла Деми ребра. Старые трещины разнылись, и до отвращения знакомая боль огнем побежала по грудной клетке.

Он лежал на ледяном полу, облитый водой с ног до головы, и не мог выдавить из себя ни слова. Свищ, похохатывая, прохаживался вокруг заключенного и всякий раз, когда Деми пытался разогнуться, заезжал ему сапогом по ребрам. Боль казалась адской. Но хуже всего: Харвей знал, что это сон, что надо закричать и проснуться, но голоса не было.

«Харвей! Харвей! — кто-то тряс его за плечо. — Проснись!»

Свищ взял ведро воды и окатил пленника.

Деми вскочил в кровати. Хельви сидела рядом с ним с пустым кувшином в руках.

— Извини. — виновато сказала она. — Но ты не просыпался. Я сейчас принесу тебе сухую рубашку.

Королева вскочила и бросилась в гардеробную.

— А сухую кровать ты тоже принесешь? — мрачно спросил лорд. — Знаешь, я давно не испытывал ощущений детства. Лужа под собой — не самое приятное из них.

— Я заменю простынь. — отозвалась женщина. — Но спать на твоей половине все равно будет нельзя. Двигайся ко мне. Здесь еще много места.

— Я кричал? — спросил он, скидывая одеяло и помогая ей расправить льняной холст.

— Нет. Хрипел. — отозвалась она. — Так страшно.

— Как тебе кажется, что подумает прислуга завтра, перестилая королевское ложе? Мы мылись или играли в кораблики?

— Прислуге нечего соваться не в свои дела. — Хельви не настроена была шутить. Она снова свернулась калачиком и, завладев для верности рукой Харвея, через несколько минут засопела носом.

Странно, он вскоре тоже заснул и спокойно спал до самого утра.

Неделя прошла быстрее, чем ожидал Харвей. Общее противостояние празднику необыкновенно сблизило их с Хельви. Иногда бывший адмирал ловил себя на мысли, как одинаково они с королевой оценивают многие вещи. Она любила варенье и не любила охоту, знала массу страшных историй про ночных существ, насмешничала над всеми и над собой в том числе, но, если задеть ее поглубже, была поразительно ранима и долго переживала неудачно брошенное слово. Ее завораживали рассказы о море, о землях, которых она никогда не увидит. Новобрачные нашли массу общих тем для разговора, но это не приносило Харвею радости, потому что рядом с королевой постоянно маячил Дерлок, и Хельви начинала заметно нервничать, как только его здоровенная фигура появлялась в отдалении.

Наконец, торжества кончились, и свита гранарской королевы засобиралась в обратный путь.

— Мы поедем прямо в Гранар? — спросил Деми молодую женщину, которая фурией носилась по комнате, разыскивая, куда задевала черепаховый гребень.

— Нет. Это они поедут прямо в Гранар. — обронила она. — Мы потом к ним присоединимся.

— Но мы выезжаем вместе. — удивился Харвей. — Да на возьми свою расческу и сядь, наконец.

— Да, да, да. — она отобрала у него гребень и пустилась искать ленты.

Было видно, что Хельви не привыкла делить свою гардеробную с кем бы то ни было и путалась среди его вещей.

— Мы выезжаем вместе. У Лаодеграна наши пути с остальными разделятся, они направятся прямо в столицу, а мы совершим небольшое паломничество в Сердце Сальвы, к горной цепи Монтаньяр. Светлые короли древности оставили там великие дары, их никто не видит, но святость разлита в самом воздухе. Все государи после важных событий должны посещать Монтаньяр. Так принято. Поэтому мы едим, нравится тебе это или нет.

— Вдвоем? — удивился лорд.

— До Лаодеграна нас проводит охрана, дальше вдвоем. — беспечно отозвалась молодая женщина. — Это безопасно, там же никого нет.

Путешествуя по чужой, разоренной войной стране, Харвей не верил в безопасность. Пусть думает, что хочет, но он на таких условиях даже к вратам небесным прихватил бы с собой пару пистолетов. Его сборы сразу приобрели смысл и направление. Шпага имени герцогов Сальвских — одна, палаш один, кинжалы два разного размера. Рожок с порохом, очень тяжелые длинноствольные пистолеты с кремневыми замками — два. Арбалет на случай разных неожиданностей — один. Ох, не уверен он в этих стреляющих обрезках железа — могут рвануть прямо в руке.

— Ты приготовился к штурму святых мест? — съязвила Хельви. — Думаешь, добром тебя туда не пустят?

Деми не отвечал ей. «Молчи женщина. Пакуй свои тряпки».

Вообще идея поездки его утешала. Путешествие — единственное по-настоящему достойное дело в жизни. Ехать и смотреть. Смотреть и ехать. Невыразимый покой, даже если приходится время от времени ввязываться в стычки, спать на мешках и мерзнуть под открытым небом. Ничто не держит тебя, ты никому не обязан.

Хельви испытывала похожие чувства. Слово «дорога» производило на нее такое же впечатление, как слово «деньги» на разбойника. Если ехать предстояло ей, то сборы превращались в праздник королевского сердца. Если в путь отправлялись другие, на лице молодой женщины можно было прочитать едва скрываемую зависть, а в глазах светилась затаенная печаль: «Не я, опять не я».

Была ли она бродягой по натуре? Харвей этого не знал. Если и была, то очень странным, потому что дом — место, куда можно вернуться — имел для королевы равносильное дороге значение. Иначе не стоит и скитаться. У нее было странное понимание:

— Сальв всегда дома, и всегда в пути. — бросила она, запихивая в чахлый, расшитый цветным бисером мешок тонкое козье одеяло. — Ну, кажется, все взяла.

— А вещи? — серьезно спросил Харвей. — Без своих вещей тяжело.

— Да, — Хельви кивнула. — Особенно сначала. Книги, бумага письменные принадлежность — без них, как без рук. Я все время чувствовала какое-то неудобство, словно путешествую не целиком. Ну ты понимаешь?

Он кивнул.

— Раздражало страшно. Потом привыкла. Мои вещи — чужие. Мой плащ — д’Орсини. Все как-то само собой отсеклось. Только я и мое оружие. Сбоку. Лучше не тяжелое. Как часть меня. Тогда все в порядке. Ощущаешь свою целость. Вот без оружия уже хуже. Полная беззащитность, как голому на базаре.