4
Когда Андре спустился в прихожую, чтобы поставить у двери прозрачный пластиковый контейнер с приготовленными с вечера вещами, в ноздри ему залетел аромат вафель. Обычно этот запах сразу пробуждал у него зверский аппетит, но сегодня утром где-то в желудке закрутился тугой клубок нервов. За последние два года его школьной жизни у них с матерью уже вошло в обычай: он встает пораньше, чтобы позавтракать вместе с ней, прежде чем самому отправиться в школу, а ей – на работу. Ему нравилось это время, когда они ненадолго оставались наедине. Отец часто работал в ночную смену, а Исайя, старший брат Андре, был не из тех, кто встает раньше полудня.
– Все собрал? – спросила его мать, когда он вошел в кухню, и сразу налила ему стакан сока. На ней была голубая форма медсестры, которую она надевала на работу.
– Вроде да. Еще заеду, если вдруг что-нибудь забыл, – отозвался он, усаживаясь за стол. Родители предлагали ему помочь с переездом в кампус, и Андре едва их отговорил, сославшись на то, что живут они в Брукленде, в северо-восточном квадранте
[22] Вашингтона, откуда до университета имени Джона Адамса всего полчаса езды на автобусе. Нескрываемое разочарование, которое вызвал у них этот неприкрытый отказ, оставило у него на душе неприятный осадок, но было реально критично, чтобы в Адамсе они появлялись как можно реже, и он отбрехался тем, что они будут его только смущать.
Пока завтракали, смотрели новости на маленьком телевизоре в кухне, где показывали последствия наводнения в Северной Каролине, вызванного ураганом. Этого сюжета, за которым последовал какой-то репортаж о ядерных вооружениях, оказалось достаточно, чтобы мать неодобрительно хмыкнула.
– Андре, ты хотя бы университет закончить успей до конца света!
Оба рассмеялись, немного горько и беспомощно, как и вообще большинство людей в эти последние несколько лет, когда основными новостями в телевизоре были лишь очередная стрельба в какой-нибудь школе да орущие друг на друга политики.
После завтрака Андре подхватил обеими руками свой пластиковый контейнер и вышел за дверь вместе с матерью, откуда оба направились к разным автобусным остановкам. Она немного задержалась, чтобы обнять его. Мать у него была худенькая – все Дженсены были худенькими, – и что бы она ни ела, так и не набирала вес. Ее худоба беспокоила его, казалась какой-то нездоровой, но обняла она его с неожиданной силой.
– Тебе точно не надо помочь? Я могу взять отгул…
Андре помотал головой.
– Тогда кинь эсэмэску, как только будешь на месте, – закончила она, как будто он собирался черт знает куда-то за океан.
Андре кивнул и укрылся под навесом автобусной остановки. Дома на Лоуренс-стрит стояли в основном на некотором расстоянии друг от друга – маленькие домики на одну семью в окружении ухоженных садиков. У дома Андре, как и у большинства остальных на этой улице, имелась большая терраса, на которой частенько собирались друзья и знакомые.
Забравшись в автобус, он уселся на свободное место, поставив контейнер с вещами на колени. Шумно выдохнул. «Ладно, – подумал, когда погромыхивающий автобус покатил дальше, – одно дело сделано, так что дальше все будет пучком».
Автобус подкатил к следующей остановке и с шипением пневматики наклонился набок – специально для тех, кому не под силу подняться на ступеньку. Вошла какая-то невысокая женщина, и, едва заметив ее, Андре тут же поднял руку, чтобы помахать ей. Миз
[23] Бейкер ходила в одну церковь с его матерью и имела свое мнение относительно всего на свете.
– Андре Дженсен! – промурлыкала она, усаживаясь рядом с ним на противоположной стороне прохода. Плотно набитый контейнер – новенькие учебники наверху, одежда внизу – она явно сразу же приметила. – В колледж? На чем думаешь специализироваться?
– Да я этот универ еще и в глаза не видел!
– Было же у тебя время подумать.
– На журналистике, наверное. – Ответив, он почувствовал себя слегка по-дурацки – всего два года назад мысль о колледже представлялась совершенно несбыточной мечтой.
– Ну что ж, лучше уж приноси домой одни пятерки!
Ласково похлопав его по плечу, миз Бейкер углубилась в прихваченное с собой вязание. Прислушиваясь к негромкому пощелкиванию спиц, Андре терялся в догадках, что услышат от нее про него остальные дамы в церкви. Чуть ли не у каждого в их районе имелось свое собственное мнение о Дженсенах. Приличное семейство из среднего класса, сраженное жуткой трагедией. Но Дженсены устояли – теперь уже четверо вместо пяти. Это дорогого им стоило – эти вафли на завтрак, вся эта суматоха с отправкой Андре в колледж – улыбка, туго натянутая над бездной печали. Первой поступить в колледж должна была Киара.
Побрякивающий автобус продолжал катить дальше, пересек Тринадцатую улицу. Андре пытался не думать про Киару, но мыслями все равно постоянно возвращался к ней – точно так же, как иногда машинально начинал прикусывать зубами шишечку на внутренней стороне щеки. Больно, но никак не удержаться. Ему было двенадцать в тот день, когда в школе появилась мама – все в той же голубой униформе – и вызвала его из класса. Она никогда не прогуливала работу, так что он сразу понял: что-то случилось. Когда они двинулись по улице в сторону дома, мать объяснила:
– У твоей сестры был приступ астмы.
– Вот как?
– В танцклассе. Очень серьезный.
Лицо у матери было какое-то странное – пепельное, застывшее.
– Так она сейчас в больнице?
– Он умерла, Андре, – отозвалась мать. Мимо с ревом пролетел мотоцикл, почти заглушив ее слова, и ему показалось, что он ослышался.
– Что-что?
Она смотрела прямо перед собой, на какой-то невидимый горизонт – так пристально и сосредоточенно, словно все должно было сразу наладиться, когда они доберутся туда.
– У нее был приступ астмы, очень серьезный. Они вызвали «скорую». А та ехала целых сорок минут, – тихо проговорила мать.
Никто вокруг них словно и не заметил тяжести произнесенных ею слов. Мужчина, выгуливающий старую собаку. Женщина, которая игралась со своим телефоном и даже не подняла взгляд, проходя мимо. Мать Андре не смотрела на него, пока они спешили домой, и в тот момент это обидело, но потом он понял почему: если б она посмотрела на него, то наверняка сразу расплакалась бы. Что и произошло, как только они переступили порог дома в окружении застывших без движения родственников.
И вот теперь, наконец-то все-таки пробившись в колледж, он стал предметом гордости семьи, пережившей столь страшную трагедию. Парень, который сумел в корне изменить свою жизнь, несмотря на все удары судьбы. Киара была круглой отличницей. Она наверняка пошла бы учиться в юридический. Жизнь еще одного черного потеряна, и никто не ведет им счет
[24].