Елизавета II. Королева мира. Монарх и государственный деятель - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хардман cтр.№ 19

В первые годы правления королевские чиновники любили цитировать викторианское предостережение Уолтера Бейджхота о том, что «нельзя давать свету дня озарять магию», и все же Королева любит утверждать и другое:

– Чтобы мне верили, я должна быть на виду.

Она и ее Личные секретари помнят слова другого великого викторианца, лорда Солсбери. «Уединение – один из немногих видов роскоши, который не могут позволить себе королевские особы, – писал будущий премьер-министр. – Власть, которая проистекает из привязанности или из преданности, нуждается для поддержки в почти неограниченной публичности». Как всегда признавали самые мудрые из советников Королевы, самая большая угроза институту – не республиканство, а бесполезность и безразличие.

Баланс между тем, что пресса назвала бы «общественным интересом», и тем, что старая дворцовая гвардия назвала бы «вмешательством», остается неустойчивым. В течение первых шестнадцати лет правления пресс-секретарем Королевы был коммандер Ричард Колвилл, выпускник школы Харроу, увенчанный наградами отставной офицер Королевского ВМФ, который почти не пытался скрыть свое презрение к прессе, не говоря уже о том, чтобы любезничать с ней.

– Я не из тех, кого вы, североамериканцы, называете офицером по связям с общественностью, – заявил он однажды, давая решительный старт очередному турне.

Как указал Филип Мерфи, профессор истории Британии и Содружества в Университете Нью-Йорка, лондонская пресса была не одинока в своем недовольстве Колвиллом. В сентябре 1948 года Министерство по делам колоний организовывало в Лондоне конференцию африканских лидеров, и постоянный заместитель госсекретаря сделал запрос, можно ли будет делегатам сфотографироваться с Королем. Колвилл с пренебрежением ответил, что это невозможно и может создать опасный прецедент. Министерство по делам колоний через голову Колвилла пожаловалось Личному секретарю короля, сэру Алану Ласеллсу. Было отмечено, что, поскольку король с радостью позировал незадолго до того для фото с австралийской крикетной командой, выйдет крайне неловко, если он не сумеет сделать то же самое и с африканскими лидерами. Король согласился, и Министерство по делам колоний после публикации фото с радостью сообщило о «заметном воодушевлении и лояльности» в колониях.

Колвилл оставался на посту более двадцати лет, до своего ухода в отставку в 1968 году. Перед его уходом Министерство иностранных дел подготовило уничижительный доклад о недостатке воображения у Дворца и слабости его контактов с международными СМИ. Джон Литлджон Кук, глава информационного отдела Министерства иностранных дел, писал, что «строгие ограничения на присутствия прессы и фотографов» и скучные мероприятия «имеют тенденцию вызывать определенную апатию» и ощущения вроде «все это мы уже не раз видели». Он указал на серьезное отсутствие интереса СМИ к государственному визиту Королевы в Бельгию в 1965 году. Исполненное насмешек освещение визита было оскорбительно для хозяев и «несоизмеримо с огромными усилиями, приложенными как нами, так и бельгийцами».

Еще хуже было то, что Колвилл «практически не разрешал прессе фотографировать во Дворце», вплоть до того, что на единственном снимке приехавшего с визитом премьер-министра Конго был только его затылок. «Что действительно необходимо, так это теплые, доброжелательные, неформальные фото, на которых Королева и герцог предстали бы тет-а-тет со своими гостями», – писал он. Официальные распространяемые Министерством иностранных дел фотографии Королевы были настолько устаревшими, что на них она была изображена лишь с тремя детьми (без родившегося в 1964 году принца Эндрю).

Однако совокупное влияние культурных, политических и социальных изменений на общественную жизнь в шестидесятые годы не осталось незамеченным во Дворце. Телевидение приобретало все большую популярность, а почтительности становилось все меньше. В 1968 году Контролер канцелярии Великого камергера (церемониального отдела Букингемского дворца) окончательно отказался от своей исторической роли цензора всех театральных постановок – эта аномалия восходила еще к 1737 году. Контролер и его команда ощутили определенное облегчение. Даже ярые сторонники монархии вынуждены были признать, что не следует поручать отставному армейскому офицеру во Дворце принимать решения по поводу упоминания в текстах пьес Бога, гомосексуальности или коррупции в полиции. В том же году Королева повысила в должности заместителя Колвилла, не привыкшего ко Дворцу австралийца, бывшего сотрудника Государственной службы, назначив его на место коммандера. Уильям Хезелтайн, на талант которого впервые обратил внимание премьер-министр Австралии сэр Роберт Мензис, интуитивно понимал, насколько важны как традиции, так и связи с общественностью. Цветное телевидение тогда только что появилось, а принц Чарльз и принцесса Анна готовы были присоединиться к активной общественной жизни. Хезелтайн превосходно сознавал опасность ситуации – монархия все больше отдалялась от общества, которое должна была представлять. В Министерстве иностранных дел многие не могли дождаться, когда же смогут взглянуть в спину человеку, которого пресса называла «Отвратительным господином “нет”».

Завершая свой доклад, Литтлджон Кук писал: «Образ современной монархии, который мы представляем, занимает центральное место во всех наших усилиях показать правильный образ Британии за рубежом, причем не только в Содружестве, но и на развитых европейских и американских рынках». Его единственная надежда, сказал он, состояла в том, что «назначение мистера Хезелтайна пресс-секретарем может открыть новую эру».

Хезелтайн, конечно, стар работать по-другому. Он курировал создание первого документального телефильма, «Королевская семья», ему часто приходилось иметь дело с местными СМИ, которые никогда раньше не встречались с королевскими особами. Одним из самых ярких воспоминаний, по его словам, по-прежнему остается государственный визит Королевы в Турцию в 1971 году, во время которого турецкие фотографы устроили суету перед поездкой в Эфес.

– Я обратился к ним со сцены амфитеатра в Эфесе, того самого, откуда апостол Павел проповедовал эфесянам! – говорит он.

В отличие от святого Павла, послание Хезелтайна было намного проще: пусть фотографы соберутся только на одной стороне зала, и тогда они все смогут сфотографировать Королеву и герцога на другой. И это сработало.

В семидесятые и восьмидесятые годы график отношений между Дворцом и прессой продолжал показывать улучшения, по мере того как численность королевской семьи увеличивалась, предоставляя Британии поводы радоваться в непростой политический период. Затем кривая резко пошла вниз. Мало кто помнит, что 1992 год вообще-то был Рубиновым юбилеем Королевы. Она сама называет его annus horribilis ^[41] – год супружеских драм, публичных дебатов о королевских финансах, а потом еще и пожар в Виндзорском замке. Пять лет спустя смерть Дианы, принцессы Уэльской, ознаменовала низшую точку в отношениях королевской семьи со средствами массовой информации. На публичной церемонии в честь золотой свадьбы Королевы три месяца спустя враждебность Дворца по отношению к СМИ была так велика, что британской прессе было предоставлено только одно место из отведенных для прессы 2000 мест. Золотой юбилей 2002 года, однако, знаменовал начало новой эры рабочего сосуществования, которая продолжается до настоящего времени, включая и три бракосочетания в королевской семье (принца Уэльского и обоих его сыновей), и Бриллиантовый юбилей.