Несколько секунд уходит на то, чтобы вернуть себе возможность вести диалог. Но смотреть ему в глаза я больше не могу.
– Ты же собирался «отыметь меня», – вновь возвращаясь к его костяшкам, презрительно (надеюсь, что «презрительно») усмехаюсь.
– Для этого достаточно только моих прикосновений, – равнодушно отвечает Кит.
Ничего не говорю. Просто стираю кровь с его кожи.
Музыка, которую включила Джесси, начинает напрягать. Я хотела подшутить над брюнетом – хоть такая рекомендация и впрямь существует…
Но теперь это желание отпало.
Более того, находиться с ним в одной комнате – стало невыносимо.
А слушать Sia «My Love» после удивительно тактичной речи брюнета было вообще физически сложно.
Так что: заканчиваю с костяшками и поднимаюсь, чтобы выключить колонку.
– Не надо, – останавливает меня Кит, неожиданно удерживая за запястье.
А затем тянет обратно, заставляя вновь опуститься на колени перед диваном.
Послушно сижу рядом, глядя на шторы. Чувствую, что брюнет смотрит на меня. Надеюсь, что песня стоит не на повторе.
– Спасибо, – вдруг произносит Кит.
Я аж дергаюсь от этих его слов – настолько они были неожиданными.
Отвечать что-либо нет желания, но хват на руке не ослабевает, а взгляд брюнета всё ещё пробивает в моей скуле дыру… так что:
– Ага, – выдавливаю из себя, отворачиваясь к колонке, стоящей на полке над телевизором.
Кажется, чертова песня действительно на повторе.
– Я зря тебе нагрубил. Не знал, как отреагировать, – продолжает изливать на меня потоки неожиданной искренности Кит.
– Мог бы попытаться быть благодарным. От тебя не убудет, – отвечаю чуть резче, чем хочу, а затем вновь замолкаю.
Не нужно мне ничего ему говорить. Наверное, и помогать было не нужно. Но слёзы Джесси меня пробили… Не должна младшая сестрёнка видеть всё это.
Не должна.
– Сколько ты ещё так планируешь сидеть? – ровный голос брюнета коробит слух.
– Так – надеюсь, недолго, – намекая на его пальцы на моём запястье, отвечаю я; даже руку свою слегка приподнимаю, чтобы точно дошло, – а конкретно здесь, в этой комнате – минут тридцать. Надо понять, будет тебя тошнить или нет.
– Не будет, – четко отвечает Кит.
– Значит, нужно убедиться, что ты заснул, и самой пойти спать, – спокойно отвечаю.
Сижу ещё пару минут, тихо проклиная айпод Джесси.
– Меня раздражает, что я не могу понять тебя, – вновь неожиданно произносит Кит, – даже сейчас, когда ты пришла помочь… зачем ты это сделала?
– Чтобы поиметь свою выгоду, конечно, – цежу сквозь зубы, сверля взглядом по проклятому устройству. Может, оно сломается?!
– Вот и я о том же. Но какая тебе с этого выгода? – сжимая пальцы на моём запястье, произносит Кит.
Из-за болезненного ощущения я вынуждена повернуться к нему и с негодованием посмотреть в глаза.
– Я вижу, ты хорошо себя чувствуешь. Думаю, дальше обойдёшься без моего присмотра, – чётко произношу, а затем пытаюсь встать – и вновь мне не дают.
– Джесси, наверное, уже заснула. А спать у себя я тебе не разрешал. Вход в мою комнату закрыт для посторонних, – ровным голосом произносит Кит.
– Значит, лягу на ковре в своей спальне. Он там мягкий, – вновь предпринимаю попытку подняться и уже с тихим изумлением думаю о том, сколько силищи в этом парне – что он в своём состоянии в очередной раз не даёт мне этого сделать.
– Ты разбудишь её, – холодно произносит Кит, – ложись рядом.
Чего?..
Я некоторое время даже просто сижу и смотрю на него, слушая, как горят схемы в мозгу.
С этаким лёгким потрескиванием…
Я же не ослышалась?..
– Я не буду ложиться рядом с тобой, – предупреждаю серьёзно.
– Будешь, – спокойно отвечает Кит.
– Я могу случайно задеть тебя и вызвать рвотный рефлекс. Тебе же так неприятны мои прикосновения, – с издёвкой напоминаю ему, – Не могу же я рисковать твоим здоровьем!
– Рот закрой и ляг рядом, – жестко чеканит Кит, и я вынуждена проглотить свои доводы «против».
Когда он говорит так… это пугает.
– Я выключу музыку, – произношу негромко.
– Она успокаивает, – останавливает меня брюнет.
Поджимаю губы, поднимаюсь на ноги.
– Торшер? – уточняю.
– Выключи.
Иду к окну и плотно задёргиваю шторы: яркий свет с утра, как и громкие звуки – противопоказаны.
Затем подхожу к торшеру, выключаю его. Возвращаюсь к дивану на ощупь и забираюсь на него, примостившись на самом краю.
– Прикройся одеялом. Твоя сорочка вряд ли способна спасти от холода.
Закатываю глаза. И когда он успел её разглядеть? От торшера было не так много света…
Натягиваю на себя одеяло. Смотрю в потолок. Затем не выдерживаю и поворачиваюсь к Киту.
– Тебе помочь раздеться?
– Было бы неплохо.
Приподнимаюсь, подсаживаюсь к нему. Хорошо, что кофта на пуговицах. Расстёгиваю ее, стараясь не касаться пальцами теплой кожи. Развожу полы в разные стороны. Кладу ладони на плечи, пытаюсь осторожно стянуть ткань, не приподнимая спины.
– Я не фарфоровый, – холодный голос Кита заставляет замереть.
– Хорошо, не фарфоровый. Сможешь немного приподняться на локтях, пока я стягиваю кофту с плеч? – спрашиваю спокойно.
В следующую секунду слышу какое-то шевеление и, когда тянусь к его плечам, натыкаюсь грудью на голый торс…
Это ж насколько он приподнялся?..
Резко одернуться не позволяет гордость. Ну, да, соприкоснулись – но шарахаться я от него не стану. Сниму дурацкую кофту и всё!
Медленно стягиваю ткань, которая тут же застревает на локтевом сгибе…
– Всё, можешь лечь обратно, – тихо шепчу, сама, не понимая, почему так делаю.
И почему мой голос звучит так – тоже не понимаю.
Дыхание почему-то тоже сбивается…
Кит опускается на спину, а я аккуратно вытягиваю его руки из рукавов. Затем в пару заходов достаю кофту из-под спины. К слову, к тому моменту я уже тяжело дышу и очень этого стесняюсь. Контакта с его кожей избежать не удалось, и весь процесс раздевания превратился в какую-то пытку. Судя по вздымающейся груди, Кит тоже испытывал некоторый дискомфорт… или слишком перетрудился, пока держал себя на локтях – я не знаю. Слышу только, что дышит он тоже… часто.
– Теперь джинсы, – произношу, не зная, к кому конкретно обращаюсь.