У каждого свои недостатки - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Гусина cтр.№ 48

– Меньше знаешь, крепче спишь.

– Ольгу ты тоже подозреваешь?

– Оля… немного наивна, да и мысли ее сейчас совсем другим заняты, она может и не знать, что ею манипулируют.

– Ого! А…

– Что?

– Нет, ничего…

Какие сложные у них отношения.

– Олег – темная лошадка… – пробормотала я.

– Согласен. Мы никогда не были особо близки, он был… довеском к нашей с Глебом и Олей компании.

– Существенный довесок, – хмыкнула я.

– Олег и Ольга никуда не залетали, сразу отправились на Пальмиру, в поместье.

– А Глеб?

– Что Глеб? Ты все время о нем спрашиваешь, – Кир нахмурился. – Глеб тоже будет на празднике. Он единственный, кому можно что-либо предъявить, но это мелочи. Мне будет жаль, если… Впрочем, операция входит в завершающую стадию. Поэтому я так и волнуюсь – страшнее всего зверь, загнанный в угол. Рядом с тобой будут все время находиться мои люди. Ты выглядишь усталым, Сэм. Готовишь нечто сложное? Я слышал музыку из твоего номера. Что-то этническое.

– Да, танец.

– Не устаю тебе удивляться, – Кир отвернулся к окну. – Есть что-то, чего ты не умеешь?

– Да. Экономить, например.

– Шутник.

Я внимательно вгляделась в его профиль. Мне все время кажется, что он давно знает. Не от Пайка. Не от Глеба. И даже не от Чужих. Он вибрант. Он чувствует, когда я устаю и раздражена, даже если я вовсю «играю». Он не видит «самого главного», или ему просто все равно? А может, его все устраивает? В данный момент для целей Демидова нужнее парень, а не девушка. Интересно, добрались ли люди Еременко до тела того мальчика из «Полюса»? Думаю, да. С такой-то целеустремленностью…

… Мы подлетели к поместью с последними лучами солнца, приземлились на площадке для турболетов. Кир и пилот вышли, а я использовала салон турболета как гримерку.

… Катхак – довольно сложный танец. Я изучала его до восемнадцати лет на Нью-Лукке и четыре раза в неделю моталась туда-сюда, с нашей sheep station*(*ферма) в столицу, два с половиной часа в одну сторону на скоростном поезде, при воспоминании о котором у меня до сих пор слипаются кишки. Преподавал у нас мужчина по имени Саурав, член индийской диаспоры. Я показала маме его голофотку в женском костюме для кучипуди, и она согласилась, что у нас милая и очень симпатичная преподавательница. (Видимо, в тот момент и «выросли ноги» моего дальнейшего трудоустройства).

Узри меня сейчас Учитель, моя задница немедленно опробовала бы бамбуковой палки. Мой костюм заказан на Пальмире в магазине национальной одежды, но там, по-моему, перешли на продажу нарядов для карнавалов: блузка вызывающе откровенна (я же уточняла, что это не для танца живота!), юбка елозит на талии, нижние штанишки сильно облегают ноги, удалась только накидка. Я прикрываю накидкой свои короткие волосы, а второй отрез закалываю вокруг плеча и талии. Гляжусь на себя в зеркало в номере отеля.

Главное в катхаке – руки, ноги больше отбивают ритм. На щиколотках у меня – гунгру, бубенчики, нашитые на плоски ткани. Я прослушивала запись для выступления бесчисленное количество раз – мое ухо отвыкло от восприятия классических мелодий, мне тяжело вычленить талы *(*ритм) табл из звуков других инструментов. Постепенно восприятие вернулось. Я почти готова. Остались только лепестки роз. Их я буду держать прижатыми большим пальцем к ладоням, постепенно выпуская в течение танца – они должны постоянно порхать вокруг меня в потоках воздуха от кружения. Сложно.

В последний момент я передумала: отказалась от плотного сценического макияжа, лишь подвела глаза сурьмой и расписала руки хной. Волосы просвечивали сквозь накидку, пусть всё же сегодня кое-кто гадает: кто я, изящный парень-циклон, с многочисленными программами перевоплощения, или хрупкая девушка. Удержаться бы на тонкой грани, обмануть и тех, и других: я мальчик-киборг, я очередная подружка наследника корпорации «Си Эс».

Я замерла на миг на верхней ступеньке и спустилась по трапу. Сколько людей! Дети – их тоже много. Иллюминация просто роскошна: огромный дом из стекла, мрамора и дерева ярко освещен изнутри так, что видно, как вентиляция колышет шерстинки на меховом ковре в гостиной. На поверхности воды в бассейне плавают зажженные свечи. У бассейна играет небольшой оркестр, мелодия знакомая, старинная, наверняка сверстница именинницы. На столах – светильники и зеленые свечи, привлекающие странноватых толстых мотыльков – никто от них не разбегается, значит, и я потерплю. Повсюду букеты, нежный запах цветов сопровождает меня, пока я обхожу вокруг сцены и столиков.

У кромки леса стоят аккуратные новенькие гостевые домики, Кир говорил, что их привозят в долину по большим праздникам и разбирают после торжеств. Видно, как возле последнего в ряду коттеджа крутятся роботы-строители, в нем достраивается третий этаж, возможно, приехало больше гостей, чем планировалось. Я помнила расстановку столиков из ментальных проекций Ольги, но саму ее нигде не видела. Кир тоже куда-то пропал. Мне нужно знать, под каким номером идет мое выступление. Не одна я хочу порадовать сегодня Анастасию… как ее там.

Для детей оборудована игровая площадка. Демидов упоминал, что его бабушка любит традиции – детская площадка очень традиционна. На ней даже есть антигравитационный батут и настоящая песочница.

… Дюжина детей сидела на скамеечке вдоль песочницы. Все сосредоточенно смотрели внутрь короба, в центр кучки из песка. Кучка шевелилась. Я подошла ближе, заинтригованная. За мной к песочнице приблизился клоун, начал подкидывать в воздух разноцветные мячи, дети на него почти не реагировали.

В песке явно что-то было. Игрушка?

– Что там у вас? – не выдержала я.

На меня подняли глаза мальчик и девочка, явные двойняшки. Сейчас много двойняшек, для многих пар ЭКО – настоящее спасение, дорогое и трудоемкое спасение, которое спасает далеко не всех. Две пары голубых глаз посмотрели на меня оценивающе.

– Не что, а кто, – ответила на англе девочка, светленькая и кудрявая.

– Мы поспорили, сколько он там просидит, без воздуха, – с серьезным лицом сообщил мальчик. – Уже одиннадцать минут! Класс!

– Кто?

– Алекс.

– Какой Алекс? – с подозрением переспросила я.

– Алеша Калугин, – уточнила девочка.

Охнув, я запрыгнула в песочницу, но Алеша выбрался из песка сам. Он глубоко дышал, равномерно двигая грудной клеткой, из его ноздрей вылетели две симметричные струйки песка. Все дети, сидящие вокруг песочницы, громко выдохнули и начали разбегаться, потеряв интерес к происходящему. Я заметила, как гости потекли к бассейну – начинался концерт. Со стороны гор подул прохладный ветерок. Многие дамы надели шали поверх открытых вечерних туалетов. Это смягчило блеск драгоценностей, обстановка тут же стала более домашней.

Я перевела взгляд на Алешу. Невероятные синие глаза сфокусировались на мне, мальчик моргнул… не мальчик, маленький циклон. У него было слишком правильное, умное, неживое лицо. Он не жестикулировал, не отплевывался, как делал бы обычный ребенок, не выглядел испуганным или довольным своей победой. Программа имитации личности может быть хоть сколько угодно удачной, но привить условно-живому человеческие эмоции пока никому не под силу. Кроме Кирилла Демидова и профессора Мацумото, если мои предположения верны.