По дорогам - читать онлайн книгу. Автор: Сильвен Прюдом cтр.№ 46

Я слушаю Коэна и думаю об автостопщике. Спрашиваю себя, где он живет. Один ли он. Счастлив ли.

Клянусь себе, что, если он вернется, буду держаться с тем же изяществом. Гитара в песне Коэна звучит приглушенно, слова просты. Некоторые биографы пишут, что друг в пресловутом синем плаще реален, что у них с Джейн в самом деле была история любви. Другие считают, что это лишь двойник Коэна, образ его молодости, его бродяжьих лет. Что певец обращается к самому себе, от начала до конца. К человеку, которым он когда-то был и на которого смотрит теперь со смесью нежности и вызова. Эти пишут, что человек в синем плаще и Коэн – одно и то же.

А потом, две недели назад, мне на электронную почту пришло письмо с неизвестного адреса.

Я тут же кликнул на кнопку “Ответить отправителю”, быстро-быстро набрал пару строчек, словно каждый миг был на счету, словно я догадывался, что эта протянутая нить вот-вот оборвется. Спросил автостопщика, где он, как у него дела, по какому телефону ему можно позвонить. Сказал, что мы помним о нем.

Но мое письмо вернулось с пометой “ошибка”.

Я перечитал его послание. Перечитал адрес, с которого он разослал приглашение: weekendacamarade@nolog.org. Кликнул на окошко с адресами в копии, посмотреть, сколько всего адресатов. Высветились сотни имен.

Саша, раздался в ту же минуту голос Мари из кабинета наверху.

Тебе тоже пришел мейл?

Невозможно ответить. Адрес уже недействителен.

Знаю.

В субботу до зари мы втроем погрузились в машину.

Когда взошло солнце, мы проезжали Нарбонну.

Смотрели, как первые лучи поблескивают на пруду Лекат. Прищуривая еще слипающиеся глаза, приглушая ослепительное сияние встающего солнца на всей этой водной глади. Мне пришла в голову та же мысль, что в прошлом году по приезде в Орион: я здесь только благодаря ему. Мы все втроем любуемся этим великолепием из машины с утра пораньше только потому, что он нас сюда загнал.

Мы проехали Каркасон, свернули у Брама с автострады и двинулись прямиком к Пиренеям. Агустин на заднем сиденье уснул. Теперь кукуруза на полях была высокой, под встрепанной бородой початков угадывались желтые зерна, стоял август месяц, солнце жарило с раннего утра, над полями вращались вконец измученные дождеватели.

Мы въехали на узенькое шоссе. Снова ощутили свежесть листвы, запах гумуса из подлеска, тень каштанов и раскидистых дубов. За Ле-Мас-д’Азиль дорога стала еще уже, нам больше не попалось ни единой деревни, не встретилось никаких признаков жизни, кроме редких коров, словно забытых в чистом поле.

Наконец мы увидели на перекрестке название на щите: “Камарад 1 км”. Впереди появилась деревня, притулившаяся на круглом холме напротив: всего несколько черепичных крыш обступили колокольню, едва выныривавшую из деревьев. Мы въехали под сень каштанов и ореховых деревьев, дорога совсем сузилась, ветвистый свод навис еще ниже, словно последняя линия обороны – просто лесок, не колючие заросли, как в сказках, а хлорофилл, листья, древесные соки.

Заехать на вершину холма нам не удалось. Почти сразу на обочине обнаружилась машина с кодом 83. Потом, прямо перед ней, другая, с кодом 20. Потом десятки других, из самых разных департаментов – из Иль-и-Вилена, Эссона, Верхней Сены, Юры, Норда, Ардеша, Гара, Сарта – машины всех размеров и возрастов, длинной, непрерывной вереницей припаркованные вдоль дороги. “Комби” из Лозера. “Рено кангу” из Пюи-де-Дома. Целое семейство на минивэне прибыло из Атлантической Луары. Мы остановились, Агустин выскочил из машины и побежал к двум мальчикам, стоявшим возле кемпинг-кара из Приморских Альп.

На вершине уже собралось человек сто, все здоровались, приглядывались друг к другу. Самых разных возрастов, из самых разных сфер, с самой разной манерой одеваться. Мужчины. Женщины. Дети. Явно богатые. Явно скромного достатка. Чувствовалось, что кто-то приехал уже некоторое время назад – одеты по-летнему, в легких футболках, со стаканом или банкой пива в руках. Другие, вроде нас, наоборот, только что выгрузились – еще груженные вещами, увешанные спальниками, салатницами, бутылками, сумками-холодильниками. Они робко подходили к самым обстрелянным, здоровались, спрашивали, куда поставить корзины со съестными припасами. На траве были расстелены скатерти. Дымок обещал шашлыки. Деревня была совсем крошечная, одна улица. От силы десяток домов, несколько заброшенных. Всего перед парой домиков виднелись политые цветы, разбросанные детские игрушки, велосипед, белье.

Я взглянул на Мари. Она была такая же, как я. Растерянная. Обалдевшая. Я поискал глазами Агустина, нашел: вместе с двумя мальчиками, встреченными пять минут назад, они втроем забились в уголок под шелковицей и дробили камушки. Кололи их громадным булыжником, втроем приподнимали его и, помирая со смеху, роняли в сантиметре от больших пальцев на ногах.

Я дошел до скромной таблички, заменявшей здесь памятник погибшим. Прочел шесть имен. In memoriam Шобера Андре, Фаджардо Альберто, Жеро Жана, Гро Жана-Мари, Сиглера Моисея, Тевенена Роже, погибших за Францию. Шестеро убитых в деревне, где вряд ли когда-нибудь было больше двух десятков жителей. Рекордный процент жертв.

Я стоял, смотрел на лица вокруг. С любопытством читал на них один и тот же неясный восторг, то же смутное потрясение, что вот они здесь, просто здесь, добрались сюда, повинуясь одной и той же прихоти. На всех то же недоверчивое “я это сделал”, ответил на приглашение, поймал на слове какого-то случайного типа, которого однажды подобрал на обочине. Отложил все дела и проехал на выходных сотни километров с одной-единственной целью: оказаться здесь.

Я подумал, что почти всех знаю. Что здесь нет почти ни одного мужчины, ни одной женщины, которых бы я не видел хотя бы раз – на полароидном снимке, сделанном автостопщиком.

В эту минуту девушка лет тридцати подошла к Мари и пожала ей руку.

Добрый день, позвольте представиться: Жюли. Мы с моим другом Николя здесь живем.

Голос у нее был звучный, приветливый.