По дорогам - читать онлайн книгу. Автор: Сильвен Прюдом cтр.№ 17

Некоторые подшучивали над ним за то, что он ничего не осматривает, никогда нигде не задерживается.

Франция, Франция, а что ты в ней видишь? – вопрошали насмешники. Что ты в ней понимаешь, если проносишься по ней со скоростью сто тридцать километров в час? Ты же никогда не съезжаешь с автострады или съезжаешь только затем, чтобы переночевать в ближайшей “Формуле 1”.

Он не сдавался. Улыбался своей самой широкой улыбкой и в ответ бросал:

Ну и что?

Ну и что, а разве это не Франция? Ведь для большинства из нас сегодня Франция именно это и есть – леса и поля за окном автомобиля или скоростного поезда. Сплошной зелено-коричневый массив над барьерным ограждением, которое каждый из нас может описать, поскольку тысячи раз его видел, помнит все его выступы, гладкую поверхность, игру бликов, заклепки.

Наш французский отбойник – это настоящая связующая нить, объединяющая страну от Прованса до Фландрии, от Юрских гор до Ландов, веселился автостопщик. Реальное воплощение французского духа, который кто-то повсюду ищет и не находит, подобно тому как немецкое дорожное ограждение – воплощение немецкого духа, а итальянское – итальянского.

Он утверждал, что искать больше нечего. Что это и есть Франция – горизонтальная линия отбойника, а над ней вдали проплывает церковная колокольня, горстка домиков деревни, но и они через миг исчезают из виду, проглоченные зарослями кустарника или рощицей, поглощенные туманом, изгибами рельефа, бледными оттенками холмов и равнины. И снова вокруг пустые поля, борозды, пашни. Снова эта полуабстрактная картина, виденная-перевиденная, незаметно впитавшаяся за долгие годы в нашу плоть и кровь. Ставшая для глаз такой привычной, что уже живет в нас, и если нам случится переехать Пиренеи и оказаться в Испании или пересечь Рейн и попасть в Германию, мы это мгновенно понимаем, некое необъяснимое ощущение чужой обстановки подает сигнал: мы уже не во Франции, и сразу же нам шепчет это какой-то голос.

Он любил коричневые указатели вдоль трассы. Названия знаменитых достопримечательностей над аварийной полосой среди безлюдных окрестностей: “Пещера Ласко”, “Аббатство Тороне”, “Акведук Пон-дю-Гар”, “Люберон”, “Сады Валлуар”, “Озеро Салагу”. Он радостно смотрел на них, прослеживая направление стрелки, и усмехался, не увидев ничего, кроме дикой природы, деревьев, абсолютно голого склона. Как будто эти щиты предназначены не столько для того, чтобы нас куда-то привести, сколько чтобы эти названия могли прозвучать в воздухе над дорогой. Наполнить его своей аурой. Напомнить, как нам повезло жить в такой стране, как Франция, средоточии потрясающих мест, которые мы можем однажды решить посетить, и не важно, что сейчас мы проносимся мимо на пятой скорости, неторопливо поворачивая руль, рассекая ландшафт с плавными подъемами и спусками, плавными очертаниями холмов, плавным и неспешным танцем пейзажа-черепахи, слоновьим покачиванием гор и равнин, незаметно смещаемых прочь.

Он любил автострады. Неостановимое движение автострад. Невозможность дать задний ход. На автостраде не оглядываются, говорил он. Тут не до сожалений. Короткая остановка в пункте оплаты или на заправке. И все, едешь дальше. Только вперед, всегда. Заглатываешь пространство. Побеждаешь его. Пожираешь. Поездка займет 5 часов 7 минут, сообщает навигатор. Поездка займет 3 часа 23 минуты. Прибытие в пункт назначения через 53 минуты. Это уже не пространство. Это время. Чистое количество времени, которое на глазах тает.

Некоторые люди стоят на берегу реки, повторял он, а некоторые и есть река.

Он утверждал, что маленькая ферма по ту сторону отбойника как раз и прозевала Францию, но уж никак не он.

Берусь утверждать с полной уверенностью: автостопщик ни от чего не убегал. Когда он был здесь, то он был здесь весь, целиком. В прекрасном настроении. Веселый. Он знал, какое ему выпало счастье. Я часто видел, как он обнимает Мари, ищет глазами ее одобрения, старается ее рассмешить. Автостопщик был влюблен, это несомненно. Он не из тех мужчин, которые задыхаются, тонут, жаждут собраться с духом и сорваться наконец с крючка, но слишком долго откладывают из робости, якобы из верности, а на самом деле из малодушия. Что может быть более жалкого и пошлого, чем муж, грызущий свои цепи!

Похоже, автостопщику было просто необходимо, чтобы его путь постоянно приходил в соприкосновение с путями других. Как будто его аппетиты, его любопытство, его ненасытность не позволяли ему отказаться от максимально возможного количества встреч, словно это было для него вопросом выживания. Быть может, он отчетливее других сознавал, какое множество людей брошено одновременно с ним в безумный водоворот существования. Быть может, острее ощущал присутствие вокруг себя всех тех, кто подобно ему самому живет, любит, умирает.

Я мало видел людей, для которых другие никогда не были обузой, докукой, утомительной обязанностью. А напротив, всегда воспринимались как удача. Как праздник. Шанс получить дополнительную порцию жизни. Автостопщик был именно таков. Как будто в его голове постоянно пульсировала мысль, что каждый человек, оказавшийся на его пути, возможно, больше ему не встретится. И если он хочет узнать его, то только сейчас или никогда.

Он возвращался через пару недель. Был счастлив снова видеть нас. Счастлив снова очутиться в уютном доме, насладиться покоем. Путник, вернувшийся издалека. Шахтер, поднявшийся из-под земли. Вечный труженик, падающий на кровать после нескольких недель тайной схватки с мирозданием. Я находил его более зрелым. Более сильным. Еще более сильным. Настолько, что все теперь казалось ему пустяком. Он брал на руки Агустина и подбрасывал к потолку как перышко. Мальчик смеялся. Смеялся, чувствуя в руках отца эту сверхчеловеческую силу. Я смотрел на ребенка под потолком и на руки автостопщика, налитые такой энергией, что никакая усталость его не брала.

Мне было интересно, какие препятствия он преодолел в дороге, чтобы стать таким. Он был как исходящий соком апельсин в слишком толстой кожуре. Я чувствовал, что внутри он полон. Полон людей, образов. Многолик. Неприступен.

Нужно было время, чтобы он раскрылся.

Когда он начинал говорить, то говорил тихо. Очень тихо. Как будто этого вновь обретенного домашнего покоя ему мучительно не хватало в пути. И он не хотел его терять больше никогда.

Он играл в саду с Агустином, а мы с Мари смотрели на этого людоеда. На эту мощь. На человека, который хотел всё. У которого было всё.

Вероятно, они с Мари пытались поговорить.

Вероятно, спорили.

Представляю, как автостопщик делает ей такое предложение: почему бы тебе тоже не заняться автостопом?

Так и вижу, как этот сумасшедший старается убедить ее: давай ездить по очереди.

Давай ездить по очереди, я побуду с Агустином.

Наверняка искренне уверенный, что придумал хорошее решение.

Давай по очереди, чтоб ты тоже могла покататься.

Она смотрела на него большими грустными глазами.