Почти родственники - читать онлайн книгу. Автор: Денис Драгунский cтр.№ 84

Впрочем, мужчине тоже не так уж приятно жить. Как говорил Фридрих Энгельс, не может быть свободным народ, угнетающий другие народы. Это угнетение ему обязательно выйдет боком. Так же и здесь: не может чувствовать себя человеком мужчина, для которого женщина – не человек, а love machine, машина для любви. В этой ситуации мужчина сам перестает быть человеком и превращается в money machine, машину для делания денег.

Потому что мужчина в такой ситуации воспринимается как добытчик (денег и социального статуса), как отец и как любовник – опять же в порядке убывания значимости.

Красивой и сексуальной женщине прощается, что она плохая хозяйка. Богатому и обладающему властью мужчине прощается, что он не так уж красив и не особенно хорош в постели. А поскольку деньги и социальный статус мужчина приобретает не сразу после окончания вуза, а несколько позже, то понятно, откуда берется эта привычная картинка: юная красивая женщина и крепкий мужчина среднего возраста.

Однако с каждым годом появляется всё больше и больше самостоятельных, хорошо зарабатывающих женщин, которые к сорока годам могут прекрасно обеспечить не только себя и ребенка, но и двадцатилетнего мужа или бойфренда. Все меняется на наших глазах. Быстрее, чем нам кажется.

В не слишком отдаленном будущем молодость (в смысле свежесть, стройность, упругость, белозубость, крутозадость, пышногрудость, и пр., и пр.) перестанет быть осью женской привлекательности.

А социальный статус (власть, богатство, «стояние обеими ногами на земле», обладание дорогими символами престижа) перестанет быть фундаментом привлекательности мужской.

Оно и правильно. Нельзя тащить в XXI век привычки и манеры XIX века. Свободней, друзья, свободней! Вы имеете право не только на стремление к счастью, но и на счастье в натуральном, так сказать, выражении. Особенно если вы женщины и вам больше двадцати (тридцати, сорока, пятидесяти и так далее) лет.

У одного мальчика произошла жизненная драма. Его бросила девочка.

Он очень страдал. И задавал ей разные вопросы. Такой, что ли, мужской вариант бессмертного стихотворения Марины Цветаевой: вчера еще супер – а сегодня фигушки. И непонятно, за что. Моя милая, что тебе я сделал? Или, наоборот, чего я не сделал из того, что ты просила?

Но девочка сухо отвечала:

– Ты был такой клевый, а стал такой отстойный!

И всё. Ни слова больше. Кратко и жестоко, как приговор римского сената.

Мальчик задумался. О девочке и о себе.

Эта девочка была непростая. Она все время дружила с другими девочками и совсем не дружила с мальчиками. Даже не общалась. Она считала, что все мальчишки – дураки. Впрочем, в определенном возрасте все девочки так считают. Примерно от семи до двенадцати лет они совсем не любят мальчиков.

Но у этой девочки это продолжалось довольно долго. Ей уже было сильно больше двенадцати. Почти вдвое. Но она все не хотела дружить, общаться, на постоянной основе заниматься сексом, заводить детей и вести совместное хозяйство ни с одним из знакомых мальчиков.

Все ее подруги уже давно были в полном порядке, а она – все нет.

Ну, в полном – это, наверное, слишком. В неполном. В относительном. У кого-то лучше, у кого-то хуже. У одних были дети, у других нет. Одним повезло насчет собственного жилья, а другие снимали квартиру или, того хуже, жили вместе с папами-мамами. Ну и так далее. Широкое разнообразие профессий, доходов, а также фигур и лиц – в смысле красоты, я имею в виду. Потому что это тоже объективная реальность, данная нам в ощущениях, и она тоже играет свою роль. Но неважно. Важнее другое: у всех подружек уже давно были мальчики. В широком смысле слова: у кого-то – нормальные зарегистрированные мужья, у кого-то – стабильные бойфренды, а у кого-то – сплошной фестиваль поклонников и любовников. Но были! И это главное.

Поэтому подруги изо всех сил старались найти ей мальчика. В смысле, молодого человека, то есть друга с перспективой на мужа. Конечно, кто-то сочтет это беспардонным вмешательством в частную жизнь, но это совсем не так. Потому что данная девочка была вовсе не то, что вы могли подумать. Ничего похожего! Она очень хотела завести нестыдного мальчика. Ну, или чтобы какой-нибудь нестыдный мальчик завел ее в качестве своей девочки. И она жаловалась своим подругам. Просила, чтоб ее с кем-то познакомили, что ли. Потому что ребята вокруг какие-то отстойные. А хочется клевого: естественное желание девочки, то есть молодой женщины. Поэтому подруги работали в этом направлении.

Но это была трудная работа.

Потому что в нынешней России сложилась удивительная ситуация на рынке повседневного флирта. Кстати, слово «флирт» в данном случае я пишу безо всякого осуждения. Вот флирт на службе с целью добиться мелких офисных поблажек и выгод – это нехорошо. А добросовестный ориентировочный флирт – дело нормальное и необходимое. Любой покупке предшествует прогулка по торговым рядам, вдоль витрин и прилавков; некоторые уходят без покупки, приходят еще раз. Любому международному договору предшествует долгая дипломатическая торговля. Ничего обидного в этих сравнениях нет. Конечно, любовь – тонкая душевная и сложная телесная материя, но ведь говорят же о «брачном рынке». Экономист Гэри Беккер получил за эти исследования Нобелевскую премию. Он, кстати, доказал, что на брачном рынке деньги не играют такой уж важной роли. Брачный рынок – это рынок амбиций, самолюбий, фантазий и понтов.

Вот и я о том же. О фантазиях. Но сначала посмотрим на парадокс российского флирта. По многолетним наблюдениям экспертов, если женщина не объявляет о своем семейном положении громко и отчетливо (то есть не носит сияющее обручальное кольцо и не присудыркивает на каждом шагу: «А вот мы с мужем!») – то мужчины автоматически считают ее свободной. А если мужчина не кричит на весь зал: «Девчонки, я холостой!» – то женщины по умолчанию считают его женатым.

Почему это именно парадокс, а не просто особенности национального флирта? А потому что в реальности дело обстоит ровно наоборот: замужних женщин в России больше, чем женатых мужчин. Такие вот странности демографии: по переписи 1989 года замужних женщин было на 28 тысяч больше, чем женатых мужчин, а по переписи 2002 года – уже на 65 тысяч больше. Налицо явный рост. В 2010 году – некоторое снижение, но все равно замужних на 55 тысяч больше, чем женатых. Откуда такая странная диспропорция? Ведь, казалось бы, на одну замужнюю женщину в каждый отдельный момент времени должен приходиться один женатый на ней мужчина. Но дело в том, что перепись заполняется со слов граждан. Женщине, у которой есть бойфренд, приятнее считать – и назвать! – себя замужней. А вот самому бойфренду – наоборот.

Итак, вероятность того, что незнакомая женщина замужем или считает себя замужней, выше вероятности того, что незнакомый мужчина женат или считает себя женатым. Однако в ходе первоначального флирта граждане и гражданки исходят из противоположных (просто-таки ложных) предпосылок. Это сильно осложняет ситуацию.