Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Майзульс cтр.№ 84

II.2.9. Слева и в центре: Два воина: первый участвовал в аресте Христа в Гефсиманском саду, второй – конвоировал его на Голгофу.

Книга образов мадам Марии. Брабант или Геннегау. Ок. 1285 г.

Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. NAF 16251. P. 80, 88.

Справа: Голова Силена. Кипр. II в. до н. э.

New York. The Metropolitan Museum of Art. № 74.51.1496

Та же пара, nez crochu и nez camus, постоянно встречается и в средневековой иконографии демонов. Только у бесов, которых чаще всего изображали как гибридов, сложенных из частей разных живых существ, можно было не соблюдать реалистические пропорции. Потому их носы нередко напоминают длинные птичьи клювы или хоботки насекомых (II.2.10, II.2.11, II.2.12). Упоминания об этой особенности бесовской внешности встречаются и в текстах. К примеру, бургундский монах Радульф Губастый (985–1047) в «Пяти книгах историй» рассказывал о том, как однажды ночью перед его кроватью возник призрак, похожий на черного человечка. Тот был маленького роста, с тонкой шеей, худощавым лицом, черными глазами, морщинистым лбом, растянутым ртом, вздыбленными волосами и загнутым вниз носом (depressis naribus) ^[559].

Сходство между носами демонов и грешников, конечно, не было случайным. Оно подчеркивало их родство: глядя на уродливых палачей, истязающих Христа, зритель должен был вспомнить о дьяволе, которому они служат, а глядя на дьявола – о грешниках, которыми он верховодит ^[560].

II.2.10. Носы бесов. Демоны похищают англосаксонского отшельника Гутлака Кроуландского (ум. 714 г.), чтобы отволочь его из кельи в преисподнюю. В его житии, составленном около 730–740 гг. монахом Феликсом, подробно описывается облик нечистых духов. Они были самой свирепой наружности, с крупными головами, длинными шеями, тощими лицами, желтоватой кожей, грязными бородами, свирепыми глазами, хищными ртами, толстыми губами, лошадиными зубами, а изо рта у них летели искры. Хотя в этом словесном портрете ни слова не сказано про носы бесов, мастер, иллюстрировавший это «житие в картинках», придал им форму загнутых вниз или вверх крючков, напоминающих то клювы птиц, то хоботки насекомых.

Свиток со сценами из жития св. Гутлака. Англия. Последняя четверть XII – первая четверть XIII вв.

London. British Library. Ms. Harley Roll Y 6

II.2.11. Звероподобные Гог и Магог с карикатурно длинными и изогнутыми носами осаждают «стан святых и город возлюбленный» (Откр. 20:7-9).

Апокалипсис. Англия. XIV в.

Toulouse. Bibliothèque municipale. Ms. 815. Fol. 49v

II.2.12. Искушение Христа в пустыне. На первом плане дьявол с темным лицом, звериными ушами и крючковатым носом просит Иисуса, если он действительно Сын Божий, превратить камни в хлебы (Мф. 4:3). Форма его носа рифмуется с длинными когтями и загнутыми туфлями.

Витраж из цистерцианского монастыря Мариавальд (Северный Рейн – Вестфалия, Германия). Ок. 1520–1521 гг.

London. Victoria and Albert Museum. № C.237–1928

Историки давно обратили внимание на то, что демонов и врагов веры (иноверцев, еретиков, грешников) в средневековой иконографии часто изображали в профиль ^[561]. Почему? Разворот анфас подчеркивал силу, авторитет или власть персонажа; его центральное положение; то, что взоры – остальных персонажей и зрителя, который стоит перед образом или рассматривает его в рукописи, – устремлены к нему. Потому в величественной фронтальности было принято представлять земных государей или Царя Небесного – Бога. Кроме того, изображая кого-то анфас, художник или скульптор обеспечивал встречу взглядов: повелителя и подданного, святого и верующего. Вот почему образ, предназначенный для молитвы, почти всегда фронтален (а если Христос, Богоматерь или святой повернуты чуть вбок, их зрачки нередко чуть смещены, чтобы они смотрели прямо на зрителя). Персонаж, изображенный анфас, обычно неподвижен и часто расположен по центру сцены. А те, кто находится ниже в иерархии (ангелы, славящие Творца, или придворные, внимающие императору), выстраиваются вокруг него и устремляют к нему свои взоры. И потому неизбежно предстают в три четверти или в профиль.

Выбор, как показать персонажа, зависел не только от его положения на шкале добра – зла или величия – малости, но и от сюжета. Например, в сцене битвы или диспута трудно всех участников изобразить анфас – общее действие распадется. Напротив, персонаж, развернутый в профиль, активно взаимодействует с другими персонажами, но целиком занят ими и не вступает в коммуникацию со зрителем – их взгляды не пересекаются ^[562]. Чем больше в сцене движения и чем меньше иерархичности, тем больше вероятность увидеть там профили ^[563].