Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Майзульс cтр.№ 79

Миф о еврейских «месячных» вплетен в историю кровавого навета. Так, богослов Фома из Кантимпре в cборнике примеров «Всеобщее благо о пчелах» (ок. 1216–1224 гг.) упоминал о том, как иудеи, услышав, что их может исцелить «только Кровь Христова», истолковали эту идею превратно. И решили, что им поможет употребление крови христиан ^[521]. На исходе Средневековья эта тема впервые зазвучала в материалах процессов о ритуальных убийствах. Так, в 1494 г. в Тирнау иудеи признавались, что (якобы) пили христианскую кровь, чтобы излечиться от кровотечений ^[522].

Как емко сформулировал историк-медиевист Баше, «хотя обращение [иудеев] в христианство делало возможным их социальную интеграцию, в них оставалось нечто от предыдущего состояния, что не полностью отменялось крещением. Со временем этому неизгладимому следу стали придавать все большее значение. В Испании раннего Нового времени подлинная одержимость "чистотой крови" (limpieza de sangre) привела к преследованию обращенных евреев и их потомков (conversos). Хотя противопоставление между антииудаизмом и антисемитизмом сохраняет свой смысл, следует признать, что Средние века прошли по этому пути дальше, чем это обычно считается» ^[523].

История испанских «новых христиан» и споров об их крови выходит далеко за пределы Средневековья. Однако она все равно для нас значима, поскольку показывает, как в дискурс религиозной инаковости легко вплетаются кровь, корни и предки ^[524]. И дело не только в том, что над потомками евреев нависало вечное подозрение, что они продолжают втайне хранить веру отцов и лишь притворяются католиками ^[525]. Как считали многие «старые христиане», сама еврейская кровь является источником нравственной порчи и она не исчезает даже после крещения.

Как пишет историк Дэвид Ниренберг, испанские королевства, где бок о бок с католическим большинством долго жили мусульмане и иудеи, были самыми религиозно неоднородными странами католической Европы. На протяжении XIV–XV вв. эта неоднородность постепенно была сведена на нет через сегрегацию, обращение, изгнание и резню. С 1391 г. (когда по Кастилии и Арагону прокатилась волна погромов) по 1492 г. (когда все иудеи, отказавшиеся принять крещение, были изгнаны из объединенного королевства) Испания почти освободилась от своего еврейского населения и наследия. И в ней остались только те, кто принял крещение, их сыновья, внуки или правнуки. Но их было немало.

Массовое обращение создало новую проблему – (часто обоснованный) страх, что оно лишь мнимо и что крещеные иудеи и их потомки хранят свою прежнюю веру. Этот страх усиливался тем, что многие иудеи, (вынужденно) принявшие христианство, перебирались в другие земли, где их никто не знал, и там возвращались в иудаизм. Массовый приток «новых христиан» расшатывал саму христианскую идентичность и заставлял искать новые критерии разграничения «своих» и «чужих» ^[526]. В итоге в испанском обществе закрепилось важнейшее разграничение между «старыми», или «природными», христианами (сhristianos de natura; christianos viejos) и «новыми христианами», «новообращенными» или «марранами» (christianos nuevos; confessos; conversos; marranos). И их противопоставление опиралось не только на память о том, кем были предки того или иного рода, но и на концепт «чистоты крови» (limpieza de sangre).

В соответствии с ним кровь иудеев и мусульман отличается от христианской. Если у человека есть доля еврейской или мусульманской крови, то он по природе более склонен к ереси и моральному разложению, поэтому ему следует закрыть доступ к церковным и публичным должностям, а также ко многим почтенным профессиям. Кроме того, необходимо пресечь браки между старыми и новыми христианами. Считалось, что моральные и религиозные изъяны, свойственные марранам, передаются по наследству, коренятся в прошлом их народа, а потому неискоренимы. Здесь работала та же логика, что и при обсуждении различий между дворянами и простолюдинами.

Если формулировать максимально кратко, сословное общество основывалось на убеждении, что благородная кровь дает благородных отпрысков, а выходцы из низших сословий останутся простецами и деревенщиной. Около 1438 г. кастильский архипресвитер Альфонсо Мартинес де Толедо писал о том, что господа «доброго корня» (buena raça) всегда будут вести себя благородно, а люди низкого происхождения (vil raça e linaje) – низко и подло, сколь бы они ни были богаты и могущественны. По его словам, чтобы убедиться в значении крови, достаточно взять двух младенцев – сына крестьянина и сына рыцаря – и поселить их в горах, вдали от родителей. И мы непременно увидим, что сын крестьянина займется возделыванием земли, а сын рыцаря будет тренироваться во владении оружием и верховой езде ^[527].

Те же понятия raza, casta и linaje, которые биологизировали религиозные и культурные разграничения, с 1430-х гг. стали применять к иудеям ^[528]. В 1436 г. городские советники Барселоны попытались запретить крещеным евреям, а также тем, у кого оба родителя не были «природными христианами», занимать должность нотариев. А в 1437 г. городской совет Лериды потребовал от торговых посредников доказать, что среди их предков на четыре поколения не было иудеев. Без этого им грозил запрет заниматься своим ремеслом. «Новые христиане» из Каталонии и Валенсии обратились к папе, и в 1437 г. Евгений IV осудил тех, кто пытается лишить новых братьев во Христе должностей и отказывается вступать с ними в браки ^[529].