Ярмарка тщеславия - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Теккерей cтр.№ 218

Джоз отправился домой, вполне убежденный в том, что Ребекка не только самая очаровательная, но и самая добродетельная женщина, и уже перебирал в уме всевозможные планы для устройства ее благополучия. Гонениям на Ребекку должен быть положен конец; она должна вернуться в общество, украшением которого призвана служить. Он посмотрит, что нужно будет сделать. Она должна выехать из этой скверной гостиницы и поселиться в тихой, спокойной квартире. Эмилия должна навестить ее, и приласкать. Он все это уладит и посоветуется с майором. Бекки, прощаясь с Джозом, вытирала слезы непритворной благодарности и крепко пожала ему руку, когда галантный толстяк, изогнувшись, поцеловал ее пальчики. Она проводила Джоза из своей каморки так церемонно, словно была владетельницей родового замка; а когда грузный джентльмен исчез в пролете лестницы, Макс и Фриц вышли из своей норы с трубками в зубах, и Бекки принялась потешаться, изображая им Джоза, а заодно жевала черствый хлеб и колбасу и прихлебывала свой излюбленный коньяк, слегка разведенный водой.

Джоз торжественно направился на квартиру к Доббину и там поведал ему трогательную историю, с которой только что ознакомился, не упомянув, однако, о том, что произошло за игорным столом накануне вечером. И в то время как миссис Бекки заканчивала свой прерванный dejeuner a la fourchette {Легкий завтрак (франц.).}, оба джентльмена стали совещаться и обсуждать, чем они могут быть ей полезны.

Какими судьбами попала она в этот городок? Как случилось, что у нее нет друзей и она скитается по свету одна-одинешенька? Маленькие мальчики в школе знают из начального учебника латинского языка, что по Авернской тропинке очень легко спускаться. Обойдем же молчанием этот этап постепенного падения Ребекки. Она не стала хуже, чем была в дни своего благоденствия, - просто от нее отвернулась удача.

Что же касается миссис Эмилии, то она была женщиной с таким мягким и нелепым характером, что стоило ей услышать о чьем-либо несчастье, как она всем сердцем тянулась к страдальцу. А так как сама она никогда не помышляла ни о каких смертных грехах и не была в них повинна, то и не чувствовала того отвращения к пороку, которым отличаются более осведомленные моралисты. Если она безнадежно избаловывала всех, кто находился вблизи нее, своим вниманием и лаской; если она просила прощения у своей служанки за то, что побеспокоила ее звонком; если она извинялась перед приказчиком, показывавшим ей кусок шелка, или приседала перед метельщиком улиц, поздравляя его с прекрасным состоянием доверенного ему перекрестка, - а Эмилия, пожалуй, была способна на любую такую глупость, - то мысль, что ее старая знакомая несчастна, конечно же, должна была тронуть ее сердце; о том же, что кто-нибудь может быть наказан по заслугам, она и слышать не хотела. В мире, где законы издавала бы Эмилия, вероятно, было бы не очень удобно жить. Но мало встречается женщин, подобных Эмилии, - во всяком случае, среди правителей! Мне кажется, эта леди упразднила бы все тюрьмы, наказания, кандалы, плети, нищету, болезни, голод. Она была созданием столь ограниченным, что - мы вынуждены это признать - могла даже позабыть о нанесенной ей смертельной обиде. Когда майор Доббин услышал от Джоза о сентиментальном приключении, которое последний только что пережил, он, скажем прямо, не проявил к нему такого же интереса, как наш бенгальский джентльмен. Наоборот, волнение его было отнюдь не радостным; он выразился кратко, по не вполне пристойно по адресу бедной женщины, попавшей в беду:

- Значит, это вертихвостка опять объявилась?

Он всегда ее недолюбливал и не доверял ей с тех пор, как она впервые глянула на него своими зелеными глазами и отвернулась, встретившись с его взглядом.

- Этот чертенок приносит с собою зло всюду, где только ни появится, - непочтительно заявил майор. - Кто знает, какую она вела жизнь и чем занимается здесь, за границей, совсем одна? Не говорите мне о гонениях и врагах; у честной женщины всегда есть друзья, и она не разлучается со своей семьей. Почему она оставила мужа? Может быть, он и был скверным, бесчестным человеком, как вы рассказываете. Он всегда был таким. Я отлично помню, как этот плут заманивал и надувал беднягу Джорджа. Кажется, был какой-то скандал в связи с их разводом? Как будто я что-то слышал! - воскликнул майор Доббин, не очень-то интересовавшийся светскими сплетнями.

И Джоз тщетно старался убедить его, что миссис Бекки во всех отношениях добродетельная и безвинно обиженная женщина.

- Ну, ладно, ладно! Давайте спросим миссис Джордж, - сказал наш архидипломат майор. - Пойдемте к ней и посоветуемся с нею. Вы согласитесь, что кто-кто, а она хороший судья в таких делах.

- Гм! Эмми, пожалуй, годится, - сказал Джоз - ведь он-то не был влюблен в свою сестру.

- Пожалуй, годится? Черт возьми, сэр, она самая лучшая женщина, какую я только встречал в своей жизни! - выпалил майор. - Одним словом, идемте к ней и спросим, следует ли видаться с этой особой. Как она скажет, так и будет.

Этот противный, хитрый майор не сомневался, что играет наверняка. Он помнил, что одно время Эмми отчаянно и с полным основанием ревновала к Ребекке и никогда не упоминала ее имени без содрогания и ужаса. "Ревнивая женщина никогда не прощает", - думал майор. И вот наши два рыцаря направились через улицу к дому миссис Джордж, где та беспечно распевала романсы со своей учительницей мадам Штрумф.

Когда эта дама удалилась, Джоз приступил к делу с обычной своей высокопарностью.

- Дорогая моя Эмилия, - сказал он. - Со мной только что произошло совершенно необычайное... да... разрази меня господь... совершенно необычайное приключение. Один твой старый друг... да, весьма интересный старый друг, - друг, могу сказать, со стародавних пор, - только что прибыл сюда, и мне хотелось бы, чтобы ты с нею повидалась.

- С нею! - воскликнула Эмилия. - А кто это? Майор Доббин, не ломайте, пожалуйста, мои ножницы.

Майор крутил их, держа за цепочку, на которой они иногда висели у пояса хозяйки, и тем самым подвергал серьезной опасности свои глаза.

- Это женщина, которую я очень не люблю, - угрюмо заметил майор, - и которую вам также не за что любить.

- Это Ребекка, я уверена, что это Ребекка! - сказала Эмилия, краснея и приходя в сильнейшее волнение.

- Вы правы, как всегда, правы, - ответил Доббин.

Брюссель, Ватерлоо, старые-старые времена, горести, муки, воспоминания сразу ожили в нежном сердце Эмилии.

- Я не хочу ее видеть, - продолжала она. - Не могу.

- Что я вам говорил? - сказал Доббин Джозу.

- Она очень несчастна и... и всякая такая штука, - настаивал Джоз. - Она в страшной бедности, беззащитна... и болела... ужасно болела... и этот негодяй муж ее бросил.

- Ах! - воскликнула Эмилия.

- У нее нет ни одного друга на свете, - продолжал Джоз не без догадливости, - и она говорила, что она думает, что может довериться тебе. Она такая жалкая, Эмми! Она чуть с ума не сошла от горя. Ее рассказ страшно меня взволновал... честное слово, взволновал... могу сказать, что никогда еще такие ужасные гонения не переносились столь ангельски терпеливо. Семья поступила с ней крайне жестоко.