М-мать!!!
Лиля же была ТАМ!!!
ЛИЛЯ!!!
Джерисон и не подозревал, как много значит для него жена. А сейчас резануло по сердцу. А вдруг она… тоже?!
Нет!
Не может быть!
Он бы почувствовал!!!
Герцог Альсин медленно пересек залу, остановился перед женщиной в длинном плаще с капюшоном – и поднял голову перед ее лицом.
Та медленно подняла руки – неуместно белые на фоне черного плаща, развязала завязки, и лужица шелка нефтяным озером растеклась на полу.
Следом упала маска.
Блеснули камни диадемы в волосах…
Женщина протянула руку и коснулась мертвой головы.
– Мы благодарим вас, герцог. Вы исполнили свой долг.
– Для меня честь служить вам, моя королева!
В зале повисла мертвенная тишина, и в хрупком стеклянном безмолвии чей-то голос тихо произнес:
– Ее величество Альбита?
***
Чего стоило Джерисону промолчать и не выдать себя – знал только он. Но – молчи, молчи…
А ее величество тем временем прошлась по залу, дошла до трона и спокойно уселась на него. Вскинула точеную головку.
Лиля мигом бы объяснила супругу, сколько там килограмм штукатурки на красивой мордашке, но жены рядом не было.
– Мои подданные. Я знаю, что говорилось о моей смерти. Благодаря мужеству герцога Альсина мерзкий заговор против меня удалось раскрыть, а покушение – предотвратить. Мой муж, как вы знаете, нарушал многие законы…
Шевельнулась Мария.
Джерисон мигом зажал ей рот ладонью, чтобы и пискнуть не вздумала, покачал головой, глядя в испуганные карие глаза, жестом показал, что надо хранить молчание.
И снова вниз. Туда, где ее величество, улыбалась, и произносила:
– … была беременна долгожданным наследником, и родила его. Мой сын, наш с Гардвейгом сын, зачатый в законном браке, Генрих Уэльстерский…
Мария вгляделась в женщину. А потом в глазах ее появилось понимание, но сказать она ничего не успела.
В зал ввели ее сестер.
Альбита встала с трона.
– Мои дорогие девочки… Джейн, Катрин, Лиззи, малышка, как ты выросла… обнимите же свою мамочку. Робер, а где Мария? Моя старшенькая?
– Ищем, ваше величество, – поклонился герцог Альсин.
Старшенькая так вжалась в Джерисона, что отодрать бы и втроем не смогли. Джес погладил ее по волосам, мол, спокойно, никто тебя с балкона спихивать не собирается.
К любящей-то мамочке…
– Как найдете, немедленно препроводите ко мне! Бедная малышка, она так настрадалась!
И широкие объятия.
Девочки стояли ни живы, ни мертвы, Джес сильно подозревал, что им сделали внушение. Если не пойдешь за матерью, пойдешь за отцом, как-то так…
Мария повернулась к Джерисону.
– Эд? Кор? Милли?
Тихо-тихо, едва обозначая эти слова одними губами. Но Джерисон и сам надеялся.
Глупое чувство?
Может быть. Но там ведь и его жена была. И… если бы что-то, неужели Альбита не…
Додумать Джес не успел.
– Где остальные дети моего покойного супруга?
– Ищем, ваше величество.
Альбита топнула ногой.
– Найти. И девку, которая занимала место на троне – тоже!
Робер опять поклонился.
Мария перевела дух, сжала руку Джерисона.
– Мы… что мы можем сделать?
– Выбраться отсюда, – просто ответил Джес, уже прикидывающий варианты. – Это самое лучшее, что можно придумать.
– А…
– А потом я вас оставлю в безопасности и вернусь их поискать.
– А если за это время…
– Думаю, ее величество лучше знает дворец, чем вы.
– Мария.
– Хорошо, Мария. Тем не менее?
Девушка кивнула.
– Мы можем пройти к дверям… как бы лучше?
– А какие есть варианты? – задумался Джес.
– В таком виде? – оглядела себя и спутника Мария. – Никаких.
– Тоже верно…
– Но я могу дойти до прачечной, я знаю, где она…
Джерисон опустил ресницы. И то сказать, двое слуг, которые бегут из дворца, вряд ли вызовут подозрения… граф Иртон опять посмотрел вниз.
Хорошо балюстрада была достаточно частой, и видно его не было. Потому как замер благородный граф форменным бараном.
Барон Фремонт вошел в зал, доложил что-то герцогу Альсину, совсем тихо, и получил резкий жест. Мол, работайте дальше.
Неужели…
Джес боялся поверить. Но… вдруг они живы?
Тогда тем более не стоит терять ни минуты! Для беглецов каждая может оказаться гибельной…
– Отползаем, Мария?
Принцесса улыбнулась. И первая поползла к двери, ведущей в коридор. Их ждала прачечная.
***
Лиля ругалась искренне, вдохновенно и изобретательно, поминая и чью-то маму, и Ленина на броневике, и революцию, и автомат Калашникова, которые в этом мире еще не изобрели, но которых так не хватает в тяжелых жизненных ситуациях.
Но ругайся, не ругайся…
Есть такая старая присказка.
Отошли воды – начались роды. Это знакомо всем акушеркам, и…
Мля!
У них с собой ничего нет. Даже на простыни… хотя…
Лиля принялась стаскивать нижние юбки. Осталась в одной верхней, плюс «летучая мышка».
– Это сойдет на пеленки, – буркнула она. – Милли?
– Да? – ее величество тоже плюнула на весь этикет.
– Ты те два раза как рожала? Сколько у нас может быть времени?
– Часа два, – вздохнула королева. – Эда я за полдня родила, даже сама удивилась, Кора и того быстрее.
– Песссец! – потеряла самообладание Лиля. – То есть через час нам надо будет… значит, так. Мы сейчас на рысях движемся к выходу из дворца. Ты меня держишь за руку. Как только начинается схватка, сжимаешь мне руку, поняла?
Хоть так посчитать частоту-регулярность.
– Да.
– Сколько тебе еще по графику оставалось ходить?
– Что?
– Когда ты… того?
Милия прикинула.
– Примерно в ночь середины зимы.
– Фууу…
Выдох получился вполне себе.
– Значит, ребенок родится нормальным. Дней десять – пятнадцать туда-сюда, это всегда норма, знаем, плавали… Бетси?