Меценаты зла - читать онлайн книгу. Автор: Павел Данилов cтр.№ 30

В дальнем конце оранжереи на одном из четырех кресел-качалок сидел парень с шевелюрой пшеничных волос. Казалось, что на его голове кто-то оставил стог сена или начал вить гнездо. Парень склонился над тетрадкой, между пальцев он крутил перьевую ручку. Кирилл сделал еще несколько шагов и остановился, думая, как вести себя с незнакомцем.

– Здравствуй, видевший много солнц, – оторвав взгляд от исписанной страницы, сказал парень. – Я завидую твоему счастью. Тосковать по тому, что ты видел собственными глазами.

Громов потерялся от такого потока пафоса со стороны незнакомца. Парень был его ровесником, или даже на несколько лет помладше.

– Зови меня Поэт, – представился тот. – А ты, как полагаю, Кирилл. А трехпалый соратник – Жак.

– Сидит круглые сутки среди цветочков, а, черт возьми, всегда все знает, – проворчал подошедший Матвей.

– Бог, в своей милости, многое мне рассказывает.

– Аккуратней, не заболтайся с ним, а то станешь как Псих, – предупредил сын старейшины.

– Псих, Псих… Мы, вообще-то, с ним братья, – надул губы Поэт.

– Тогда и зовись нормальным именем, как мать нарекла, – сказал Матвей. Потом повернулся к Громову и буркнул, словно сообщал кличку неряшливой дворняги: – Иван он.

– Приятно познакомиться, – чтобы хоть что-то сказать, кивнул звездолетчик.

– Иван? Что такое Иван?! – с силой оттолкнувшись от пола, спросил золотоволосый парень. Кресло закачалось быстро и напряженно. – Набор букв, почему-то означающий «помилованный Богом». Да здесь весь бункер помилованных!

От дурмана цветов, беспокойного гипнотизирующего качания кресла и мелькания блестящих глаз Ивана, Кирилл на миг выпал из реальности. Происходящее показалось фантасмагорией, возможной только во сне. Сейчас он проснется в своей тесной каюте, потом поболтает с капитаном, и они совершат посадку, чтобы продать ресурсы со Spes.

– А Поэт – призвание, состояние души, истинное имя, в конце концов, – вдохновлено продолжал Иван.

– И как отличить одного поэта от другого? – откровенно забавляясь, спросил Матвей. – Вот станут Кирилл и Жак среди цветочков слова писать, и что, всех троих Поэтами звать?

– Не всякий рифмовщик поэт, – завелся Иван. – Но летающий меж звездами – Звездолетчик, Космический Странник.

– А кто тогда я? – с легким интересом продолжил расспросы сын старейшины.

– Ха! – довольный вопросом воскликнул Поэт. – Вот ты как раз – просто Матвей. Большинство людей хоть в бункере, хоть во всей галактике до самой смерти так никем и не становятся.

– Бред, – поморщился Матвей. – Общество рухнет, если пропадут кирпичики обычных людей.

– Конечно, – сразу успокоился Иван. – Потому я – Поэт, он – Звездолетчик, твой отец – Старейшина, а ты – Матвей.

Кирилл ждал, что на это ответит их гид по подземному городку.

– Надо сказать, чтобы тебя отправили на плантации недельку поработать, – прищурившись, сказал Матвей. – Может спустишься с небес на землю.

– Мы и так под землей. Ниже уже некуда, – легко ответил Поэт и, словно его собеседник испарился, уткнулся в тетрадь и застрочил что-то мелким торопливым почерком.

– Таких здесь мало, – словно оправдываясь, сказал Матвей Громову. Сын старейшины явно был не рад, что зацепил едкого в своем пафосе парнишку.

– Да нормально, – пожал плечами Кирилл.

Жак задремал, свесив голову на грудь. Громов пнул его по растрепанному кроссовку. Француз проснулся и вытер пущенную на подбородок слюну. Хлопая затуманенными со сна глазами, он поднялся с лавки.

– Хорошо здесь, – оценил Жак. – Правда в сон клонит.

– У нас почти все спят по десять-двенадцать часов, – пожал плечами Матвей, открывая дверь оранжереи.

– А что за плантация? – вспомнил Кирилл. – Тоже внутри здания?

Матвей покачал головой и ответил:

– Всему свое время.

Далее в известной только сыну старейшины экскурсионной программе была мастерская. Здесь стояло три стола, утилизатор, универсальный станок причудливой формы, и синтезатор, в несколько раз больше пищевого. Одна из стен полностью была закрыта рядом стеллажей с сотнями разных инструментов: от крошечных отверток, до массивных отбойных молотков и перфораторов.

– Синтезатор дает несколько десятков основных материалов, – начал расхваливать мастерскую Матвей, – кожзаменитель, пластик, керамику, дерево, бумагу, резину, краску… всего не перечислишь.

– А станок умеет со всем этим работать, – договорил за гида Кирилл.

– Не в каждом поселении все это есть, – восхитился Жак.

Матвей кивнул. Было видно, что он не испытывает за бункер никакой гордости.

Маленький домик оказался, Кирилл едва поверил, музеем Земли. Половину помещения занимали репродукции реальных экспонатов, в другой части зала виднелись десятки голографических проекторов. Они позволяли выбрать любую выставку, начиная с животного мира Земли и заканчивая костями австралопитеков и питекантропов.

Громов пошел вдоль экспонатов, но Матвей нетерпеливо произнес:

– У вас еще будет время все рассмотреть. Больше, чем вы думаете.

«Не будет, – мысленно огрызнулся Кирилл, – не собираюсь я тут торчать до самой смерти».

По соседству располагался медицинский центр. Спутники узнали его по огромному красному кресту на двери. Века и миллионы километров отделяют эту эмблему от прародителя на старушке Земле, однако, даже ребенок в глубоком бункере знает, что она значит.

Внутри все было либо белым, либо прозрачным. Даже доктор. В белом халате, с седыми волосами и гладко выбритой бледной кожей он отлично вписывался в интерьер.

– Свеженькие люди, – улыбнулся он. – Прекрасно.

Кириллу почудилась в его словах какая-то извращенная радость, словно они представляли для него гастрономический интерес.

– Надеюсь, вы будете здесь редкими гостями, – продолжал доктор, – есть жалобы?

Жак поздоровался и показал обрубки мизинца и безымянного пальцев. Доктор зацокал и поднялся на ноги.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – сказал он.

– А мы пойдем дальше, – сказал Кирилл, – я тебе Жак потом все расскажу.

Француз кивнул. Он давно устал от экскурсии. Жак теперь хотел наесться более основательно и завалиться спать на чем-нибудь помягче голого камня.

– Тебе это не понадобится, – хмыкнул Матвей, – но для полноты картины…

Они зашли в детскую игровую комнату.

– Дядя Матвей! – одновременно заорали девочка и мальчик лет шести, спрыгнули с небольшого батута и побежали к взрослым.

Кирилл смотрел на других детей и от каждого взгляда на душу падал камень печали. Почти половина детей были альбиносами, у некоторых была нарушена моторика и координация движений, а у одного ребенка в глазах не читалось и тени мысли.