– Могу представить.
– Можешь представить, каково это – быть запертым вот так? Один-одинёшенек во тьме? Во тьме, что чернее самой ночи? Чернее вакуума?
– Да, – сказал Люк. – Я – могу представить.
– Вот на этой почве у меня и развилась лёгкая клаустрофобия, понимаешь? В пещере темнее, чем снаружи или чем где-либо.
Люк бы поспорил, но он только поддакнул:
– Как скажешь.
– Итак, теперь ты понимаешь, почему мне нельзя выходить в склеп плавильщиков.
– Я понимаю, почему ты не хочешь выходить. Но ты всё равно пойдёшь.
– Что, собираешься заставить меня?
Люк склонил голову.
– Это единственный способ не дать Хану убить тебя на месте, который приходит мне на ум.
Рука женщины скользнула к кобуре на поясе.
– Меня не так-то просто убить.
– Ты не понимаешь, – мягко продолжал Люк. – Хан – мой лучший друг. Если кому-то из вас двоих и суждено умереть, выбор падёт на тебя.
– Э-э-э…
– Я желаю, чтобы ты уяснила это как можно тщательнее. У тебя в голове не должно остаться никаких сомнений. Совершенно никаких.
– Никаких, – сдалась Эона. – Я тебя услышала. Я пойду.
– Тогда вперёд.
Они пошли по главному коридору к корме фрахтовика, минуя грузовые отсеки, которые всё ещё были заполнены бойцами Эоны. Добравшись до машинного отделения, Люк жестом велел спутнице подождать неподалёку, а сам вошёл внутрь. В опущенном на землю грузовом лифте уже находился дрожащий от нетерпения Хан; его руки и ноги были покрыты комками затвердевшего плавлеита.
– Люк! – воскликнул он. – Скорее, мы должны двигаться! Должны отправиться за ней. Поднимай меня!
Люк вздохнул.
– Так ты не видел, кто ещё сидел со мной в кабине.
– А с тобой кто-то сидел? Как ты отобрал «Сокол» у тех пиратов? Пожалуйста, скажи, что пришил их всех. Особенно эту мерзкую рыжую кры…
– Не то, чтобы пришил. – Люк поманил Эону. – Она здесь с извинениями.
Лицо женщины потемнело от негодования.
– С извинениями? – выпалила она. – Ты ничего не говорил об…
– Вот сейчас говорю.
Хан даже подскочил на месте, когда увидел Эону. Переполненный готовностью убивать, он машинально принялся нащупывать бластер.
– Ты! Ты украла мой корабль!
Она пригнулась и укрылась за крышкой грузолюка.
– Взяла во временное пользование, разве нет?
– Хан. Убери бластер. – Быть может, несколько месяцев генеральской службы окупили себя, поскольку властный тон охладил Хана. – Я серьёзно.
– А, да ладно, – недовольно бросил Хан, пожав плечами. Он крутанул бластер на пальце. – Всё равно там пусто.
Люк кивнул.
– Эона? – позвал он.
Она нехотя вернулась в помещение.
– М-м, привет, Соло. Прости. Правда.
– «Прости»? – вспыхнул Хан, чьё лицо пошло красными пятнами. – «Прости»?!
– Эй, да что тебе ещё нужно? Он сказал извиниться. Вот я и извиняюсь.
– Эона, – тихо проговорил Люк. – Скажи, зачем ты это сделала.
– Что-что? Какое это имеет отношение к делу?
– Такое, что это может помочь прояснить картину. С его точки зрения.
Она вздохнула.
– Мне позарез требовался твой корабль, Соло. Мой… э-э-э… в общем, есть один парень, и мы вроде как вместе…
Глаза Хана сузились, а губы сжались.
– Ты влюблена в этого парня по уши, и он попал в беду.
– Вообще-то он уже в твоей башенной турели.
Хан отмахнулся.
– Но ты же влюблена в него.
– Я решила, что разбойное нападение станет моим единственным шансом вернуть его живым. – Эона отвернулась. – Я даже не стала бы пытаться без корабля, но у меня не оставалось времени играть по правилам, ясно?
– Могла бы просто попросить, – проворчал Хан.
– И если бы ты упёрся рогом, сказав «нет», драка всё равно бы состоялась, только всё преимущество было бы у тебя. Что, с учётом всего услышанного о тебе, было бы не лучшей идеей.
Румянец Хана стал только гуще.
– Допустим…
– Проще потом извиниться, чем что-то клянчить, верно? Разве ты сам поступаешь не так, когда в опасности та, которую ты любишь? На ум сразу приходит пара историй…
– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Замнём.
– Я не прошу вас двоих добиться взаимных симпатий, – заговорил Люк. – Но вам придётся хотя бы потерпеть друг друга. Любым возникшим между вами разногласиям придётся подождать, пока мы не закончим начатое. Понятно?
– Вот это да! – вместо ответа восхитился Хан. – И кто назначил тебя главным?
– Я спросила его о том же, – фыркнула Эона.
– Позвольте перефразировать. – Люк был сама терпеливость. – Каждая секунда, потраченная мной впустую в тревоге за то, что вы оба перестреляете друг друга, это ещё одна секунда, отдалявшая нас от возможности спасти Лею ― и от необходимости покинуть всем составом эту планету и эту систему прежде, чем это место сгорит.
Он спрыгнул на платформу грузового лифта.
– Эона, собери своих миндорцев и начинай помогать выжившим. Хан, ты позаботься о Чуи. Убедись, что он никого не убьёт по пробуждении, хорошо?
– Да, он у нас по утрам бывает не в настроении, – сказал Хан. – А ты чем собираешься заняться?
– Я-то?
Люк пристально посмотрел на свою левую, живую руку. Он сжал ладонь в кулак и вновь распрямил, ощущая ту незнакомую энергию, которая просачивалась через кристаллическую паутину – тень, отброшенную нервной системой. На миг джедай закрыл глаза и глубоко вдохнул, формируя с Великой Силой глубокую, почти интимную связь, после чего коснулся паутины внутри себя и подчинил своей воле. Когда Люк открыл глаза, из его руки выросла копна тонких – меньше человеческого волоса – блестящих чёрных нитей.
Хан вздрогнул и скривился.
– Что это?
Люк сошёл с грузовой платформы и, опустившись на колени, прижал ладонь к земле.
– Вот так, – сказал он, – я собираюсь поговорить с плавильщиками.
* * *
Установить контакт с плавильщиками оказалось не таким уж сложным делом. Люк просто положил левую руку к стене, отливавшей чёрным. Пучок кристаллических волосинок, проросших сквозь ладонь, мгновенно слился со структурой камня.
И там обнаружились они. Он ощущал их.
Ощущение было незнакомым, смутно напоминавшим обыкновенное зрение. Он чувствовал этих существ внутри камня подобному тому, как один человек мог разглядывать другого на расстоянии.