Вопреки, или Ты меня не купишь - читать онлайн книгу. Автор: Диана Билык cтр.№ 14

Этому меня научила моя бессовестная мама. Никого не щадить, когда касается твоей жизни и принципов. И здесь я с ней соглашусь, потому что растекаться лужицей перед богачом не собираюсь. В конце концов, теперь имею право диктовать свои условия, вертеть мужем, как настоящая гидра, и жить так, как Я ХОЧУ.

У меня есть сила воли противостоять, а еще красивое тело, которое я умело использую для краха врага. Шантажировать меня жизнью и комфортном родителей никто не посмеет. Клянусь, Волгин, ты все до копейки отдашь ради моей взаимности, богатенький ублюдок.

Хотел птицу в клетке получить, но купил молодую и очень злую…

Ренат, молча разглядывая меня, скользил блестящим взглядом по разгоряченным щекам, замер на губах. Я нарочно приоткрыла их и выдохнула в его лицо легкий стон. Не отстранилась, напротив, придвинулась, чтобы он вкусил сполна моих женских чар.

Он порывисто сам отклонился, приподнял бровь, недоверчиво сощурился. Не по вкусу перемены?

— Ладони сильно горят, — я скромно опустила взгляд, закусила губу и посмотрела на мужа сквозь ресницы. Улыбка коснулась уголка его крупных губ и тут же погасла. — Поможешь с этим? Муж? — и кокетливо протянула ему руки, шевельнула опухшими пальцами, поморщилась от неприятной жгучей боли.

Волгин дрогнул, поднялся и взял из сумки бинты. Сжал их в руке, будто пытаясь выдавить воду.

Если я ему так противна, зачем требовать секс со мной? Настаивать на поцелуях? Странный тип. Неужели Волгин мечтает о первенце? Купил меня для продолжения своего рода? Наверное и медицинскую карту проверил, чтобы была здоровая и детородная. Будто я ему скотина…

Не получит он детей. Или он думает, что ему своих детей доверю? Оставлю?

Глянула на свои руки и захотелось плакать. Царапины от хмеля вспучились, покраснели, растрескались. Не скоро смогу вышивать и рукодельничать.

Я успела во время грозы сильно разодрать ожоги, и не обманула мужа, когда пожаловалась о жжении, но никогда бы не попросила помощи у такого, как он.

Только теперь у меня появилась цель, и я своего добьюсь. Такой неотесанный мужлан не будет терпеть непослушание, прогонит быстро, что мне очень выгодно.

Чего ты еще не любишь, Ренат, признавайся?

Он сел в кресло, повернулся ко мне лицом и меня повернул к себе. Спокойно обработал раны пеной от ожогов. Растер немного, едва прикасаясь, а потом осторожно приложил бинт. Он обматывал ладони и нет-нет смотрел перед собой, лавируя между моими ключицами, спускаясь к груди и возвращаясь на шею. Жаль я не надела халат, чтобы в нужный момент горловина приоткрылась, искушая голодного мужчину. А что он голоден, я поняла по беглому взгляду вниз — к животу, а потом капитуляцию вверх, к тугим напряженным от прохладны соскам, что четко просматривались сквозь тонкую вязку пуловера. А потом муж неосознанно облизнулся и, завязав покрепче бинт, вернул кресло в прежнее положение.

Он странно молчал, а у меня было время подумать и рассмотреть его точеный профиль с тяжелым подбородком.

Я должна изучить его бывшую. Это была жена, скорее всего, потому что на пальце левой руки у мужчины был отчетливый след загара от кольца, которое он носил в знак памяти о покойной. Вряд ли развод. Обычно после развода кольца не сохраняют, а выбрасывают.

Теперь это кольцо переместилось на правую руку, как знак нашей с ним связи.

Чем она его так задела, что он дал себе слово не увлекаться никем больше? Что она в нем сломала, что такой видный мужчина решил, что имеет право ломать чужие судьбы, покупать себе жену для утех и говорить гадостные вещи тому, кого совсем не знает?

Ренат

После грозы Есения все время молчала и отворачивалась, а перед посадкой задремала. Сиплое и мерное дыхание жены странно меня волновало, щекотало под ложечкой, заставляло откидываться затылком на спинку и сжимать кулаки. Она так смотрела, когда я перематывал ей руки. Будто насквозь. Как стрела, что вошла в грудную клетку. Навылет. Что-то поменялось во время нашего падения, неуловимо, но поменялось. Девушка смотрела на меня иначе. Не загнано, как пару часов назад у алтаря, а загадочно и коварно, будто что-то задумала. Сбежать? А смысл? Не подставит она отца, не так воспитана, да и Брагин говорил, что его дочь очень ответственная и понимает, что ее ждет.

Смирилась? Непохоже. Такие, как ивовая лоза, гибкие, но никогда не станут другими. Нельзя за день вербу сделать шиповником. И наоборот.

Я больше не пытался заговорить с ней, мне было тошно. Хотелось все отменить, отказаться от штампа и мерзкого плана, но мысль о том, что все потеряю, по-настоящему мучила. Я должен идти до конца. Или хотя бы попытаться.

Понимаю, что колкие фразы на счет постели и нашего замужества адресовал не ей, а себе. Ведь и мне придется со всем этим мириться. Но наверное хотелось убедиться, что она хорошая, что сможет потащить ношу, которую я на нее так внезапно свалил.

Когда мы приземлились, небо над Парижем нахохлилось, потемнело еще гуще, угрожая разродиться здесь и сейчас массивным ливнем. Мы убежали от грозы, но она нас догнала. Словно судьба, от которой я пытаюсь отмахнуться, а она все равно настигает.

Я ждал жену внизу, у трапа. Она попросила пять минут, чтобы переодеться. Я спокойно вышел, оглянулся на пороге, заметив, как Есения втянула шею и согнула спину. Держалась ровно, когда я был рядом, притворялась властной и сильной, а стоило отвернуться — увяла, как цветок без воды. Стала собой?

Не делаю ли я хуже, пытаясь продавить ее волю? Пусть бы сама выбирала, как ей быть дальше, как себя вести со мной и что ждать от брака. Но время играет против меня, придется поднажать, даже если я не особо хочу.

Достав из кармана мобильный, я набрал ближайший в списке номер.

— Привет.

— Все в порядке, Ренат? — голос деда скрипел сильнее, чем пару часов назад, будто он уже отдыхал. Он слишком тревожился последние дни, а в его возрасте это не только чревато, но и опасно.

— Все отлично. Ты уже спал?

— Еще чего. Я в такую рань не ложусь, мне вредно.

Я заулыбался. Хорохорится, хотя врачи строго сказали ему соблюдать режим.

— Как полет прошел? Сейчас по всей Европе грозы и ливни, вас не задело?

— Поболтало немного, но терпимо, — соврал я.

— Ты никогда не умел брехать, Рен, — фыркнул дед, после чего добавил жестче: — Люди на грани смерти обычно ведут себя несколько… бодрее, что ли. Адреналин и все такое, а тебе хоть бы хны. Ты меня пугаешь.

— Не сильнее, чем я сам себя, поверь. Жив, и прекрасно, — я сменил холодный тон на более теплый: — Ты сам как?

— Валяюсь, катаюсь, читаю всякую ерунду и раздаю нелепые указания моим мучительницам. А что старому бездельнику еще делать? Лучше расскажи, как свадьба прошла? — старик с напряжением усмехнулся. Помолчал, ожидая моей реакции, а мне не хотелось отвечать. Я устал от переживаний и упоминание свадьбы разворошило осиное гнездо в груди — стало жарко и неприятно от мысли, во что ввязался.