Коварная ложь - читать онлайн книгу. Автор: Паркер С. Хантингтон cтр.№ 23

Дурга: Ха. Ха. Ты такой забавный. Смейся. Я выгляжу жалко.

Одно сообщение, и мне стало лучше. Клянусь, если бы он мог продавать себя в бутылках, он стал бы так же богат, как Нэш.

Бенкинерсофобия: Ты не выглядишь жалко. Ты та, кто видит красоту в любой ситуации. Та, к кому я обращаюсь, когда стрессую и мне нужен кто-то для поднятия настроения. Кто-то настолько сильный, что я поражаюсь твоему существованию. Знаешь, кем ты не являешься? Ты. Не. Та. Кто. Сдается. Ты боец, но это нормально – не чувствовать себя бойцом постоянно. Даже воины берут передышку.

Дурга: Я почти не хочу знакомиться с тобой. Ты слишком хорош, чтобы быть настоящим.

Бенкинерсофобия: Я не такой. Я полный придурок. Но только не для тебя.

Дурга: Что, Бен ни с кем больше не бывает так мил?

Бенкинерсофобия: С моей мамой.

Дурга: А. Маменькин сынок. Вот деталь, которая рушит фантазии о горячем мужчине.

Дурга: Спасибо.

Бенкинерсофобия: Если тебя это утешит, у меня дерьмовая ночь. Я провожу ее с кончеными придурками, любимое развлечение которых – выяснять, чей капитал больше. И «как катить бочку, не получив в морду».

Дурга: Несчастье любит компанию. Наслаждайся страданием.

Бенкинерсофобия: Жопа.

Я спрятала телефон в карман с улыбкой на лице, которую Бену всегда удавалось вызвать. Теперь, когда Шантилья ушла, я развернулась в другом направлении, чуть не столкнувшись с лицом обложки «Форбс» «Тридцать до тридцати» за этот месяц.

Что я сказала Нэшу Прескотту несколько лет назад?

«Разве ты не должен быть в Нью-Йорке, открывать какое-то обреченное на провал предприятие?»

Что ж, то деловое предприятие превратилось в первый «Прескотт отель», который вскоре трансформировался во второй. Затем – в третий. Потом – в четвертый. Пока «Прескотт отель» не закрепился как один из самых известных и престижных гостиничных брендов во всем мире. Мощная сеть отелей, способная затмить такие имена, как «Хилтон» и «Кенсингтон».

Мальчик, который одалживал костюмы моего отца и проводил ночи, влезая в драки, стал королем «Монополии», забирая собственность, не дожидаясь своего хода. Мне хотелось ненавидеть его за это. Но я не могла. Не после того, что случилось с Хэнком.

Рука погладила ткань моего платья, а затем последовал комплимент, призванный задеть мое самолюбие. Я вежливо улыбнулась девушке, сказав, что ее наряд от Каролины Эррера восхитителен, хоть я и видела его сегодня на двух других женщинах, и, стащив у официанта бутерброд со швейцарским сыром, ловко увернулась от ее попытки втянуть меня в пустую беседу.

Когда я, наконец, добралась обратно до столика, незнакомец в изумрудной маске исчез. Я дала себе две с половиной секунды, чтобы предаться фантазиям о том, как украду всю еду из бального зала и пронесу ее на шестнадцатый этаж. Все мои пожитки лежали там в шкафу.

Ящик с простыми футболками «Уинтроп Текстиль».

Мой принтер для ткани.

Картонная коробка с безделушками и джинсами. Дорогие туристические ловушки типа бухты Хейлинг были мечтой инвесторов в недвижимость. Избыток маленьких помещений, втиснутых в небоскребы, а затем оцененных в пять раз выше своей реальной стоимости. Чтобы не выбирать между едой и кровом, я спала в шкафу.

Это казалось мошенничеством, но мошенничеством казалось и то, что я устроилась работать у Нэша так, что он не знал об этом.

«Нищие не выбирают, Эмери».

Протиснувшись сквозь небольшую брешь в толпе, я столкнулась лицом к лицу с одним из старых друзей папы. Он стоял в углу, его седые волосы блестели, он разговаривал с еще более пожилой парой.

– Вы думали об инвестициях через новую компанию? Фондовый рынок постоянно меняется, но в «Мерсер и Мерсер» мы всегда предвосхищаем события.

«Да, через инсайдерский трейдинг».

Я притворилась, будто ковыряюсь в носу, когда гость уставился на меня.

Папа как-то раз сказал мне, что у Мерсеров есть шпионы в каждой крупной американской корпорации, а из инсайдерского трейдинга они создали целую науку. Тогда я отмахнулась от этих слов, но теперь, в помещении, полном людей, которые поступали хуже, чем мой отец, и ненавидели его только за то, что он попался, это казалось не самым большим преступлением.

Я проскользнула мимо Джонатана Мерсера, фальшиво улыбавшегося своей любовнице, цеплявшейся за его руку темно-коричневыми ногтями. Тугой корсет моего платья в пол мешал дышать. Я взяла в баре бутылку воды, игнорируя постоянное ощущение, будто на меня смотрят, списав это на паранойю. Это чувство часто преследовало меня покалыванием кожи, начиная с последнего семестра в Клифтоне, когда все поняли, кто я такая.

Я была не в восторге от платья, которое сама сшила из черной занавески, найденной на барахолке, потому что сшито оно было из материала, не пропускающего свет и, судя по всему, и воздух. Поэтому, чтобы справиться с жарой, приходилось каждые пятнадцать минут останавливаться и пить, выбирая между водой со льдом и коктейлем с амаретто, иначе ночь была бы невыносима.

Я прижалась спиной к холодильнику, как раз там, где вырез платья обнажал участок кожи. Разрез до бедра стал еще выше от неплотно прихваченного стежка, но он сделал свою работу. Для этого мероприятия я выглядела органично, что бесило Шантилью.

Я ей ничего не сделала, но она возненавидела меня еще с того момента, как неделю назад я переступила порог здания. Я наклонила голову так, что волосы закрыли лицо, и поправила самодельную маскарадную маску. Здесь было слишком много знакомых, чтобы рисковать.

Снаружи бушевала сильная гроза, но инвесторы так беззаботно смеялись и пили, словно за окном царил полный штиль. Тем временем Шантилья отправила другого стажера убедиться, что наш запасной план на случай, если шторм прорвется внутрь, готов. Ханна всю ночь заполняла кладовку рядом с бальным залом ведрами.

В поле моего зрения появилась пара туфель, и я подняла взгляд, чтобы увидеть их обладателя, похожего на Дэниела Хэнни. Римский нос, острый карий взгляд, модельная стрижка – до жути знакомые отголоски прошлого, которое я бы предпочла похоронить.

И все же по коже побежали мурашки.

Я попыталась и не смогла вспомнить, кто это.

Шантилья заметила меня с другого конца зала, когда он протянул мне руку.

– Брендон. Брендон Ву.

Он говорил без акцента Северной Каролины, который мне так нравился, его голос был лишен индивидуальности и проштампован лейблом «общеамериканский». Обычный. Скучный. Еще один ключ к разгадке головоломки, которую я так хотела сложить в своей голове.

Я готова была поклясться, что откуда-то знаю его. Еще один беглый взгляд на его черты не принес никаких результатов. Я ненавидела головоломки, которые не могла разгадать. Лучше мне было не обращать на него внимания, а переключиться на еду. Желание сбежать из отеля, подышать свежим после дождя воздухом сводило пальцы ног, заставляя зарываться ими глубже в мои конверсы.