Всемирная история. Османская империя - читать онлайн книгу. Автор: Роман Евлоев cтр.№ 60

Масштаб задуманной Нурбану стройки и, разумеется, ее непререкаемый авторитет позволили валиде получить под свой проект землю из султанского резерва. В документе, фиксирующем передачу земельного участка под имперский вакф ^[141], после долгих восхвалений выдающихся моральных и религиозных качеств Селима II и упоминаний вскользь его ратных успехов, достигнутых по большей части при жизни его отца Сулеймана I, Нурбану давалось разрешение начать строительство на холме, возвышающемся над густонаселенным городским районом Ускюдар. Надзор осуществлял главный архитектор империи Синан, разрывавшийся между двумя грандиозными стройками – мечетью Селима II в Эдирне и мечетью Атик Валиде в Константинополе. Судя по всему, Атик Валиде стала последней работой гениального Синана, которому к окончанию строительства исполнилось восемьдесят лет.

В огромный комплекс Аттик Валиде вошли: собственно мечеть, медресе (богословская школа), школа изучения хадисов ^[142], школа чтецов Корана, начальная школа, обитель дервишей, а также комплекс для отдыха путников, состоящий из больницы, гостевого дома и двойного караван-сарая. Позже к нему были пристроены бани. В XIX веке над гостевым домом были надстроены этажи, и его превратили в военный госпиталь и тюрьму.

Окончательно завершенный уже после смерти валиде комплекс венчала табличка с благодарственной надписью:

«Нурбану, исполненная чистоты, устремилась к благотворительностии возвела этот величественный дом поклонения Богу. Как он прекрасен! Как очарователен и уточнен!»

Атик Валиде была крупнейшим, но не единственным благотворительным проектом Нурбану. На деньги матери султана открыли общественную столовую для нуждающихся и множество образовательных учреждений, что свидетельствует о желании Нурбану поднять популярность образования и повысить статус столичных ученых. Она стала первой женщиной-меценатом, оплатившей строительство публичной библиотеки. Валиде распорядилась, чтобы фондами библиотеки могли пользоваться не только ученики религиозных школ и персонал мечети, но любой посетитель комплекса. Каждая из оплаченных ею книг была промаркирована личной печатью Нурбану, надпись на которой гласила:

«Возлагающая все свои надежды на БогаНаищедрейшая султаншаМать Падишаха, укрепительница религии»

Масштабная благотворительная деятельность еще больше укрепила авторитет матери султана. Даже проигранная валиде борьба с невесткой Сафие, чья изящная интрига удалила Нурбану из султанского дворца, не ослабила ее позиций. За год до смерти валиде ее власти все еще хватало даже на свержение неугодного ей великого визиря. Первый министр империи Синан-паша, которого такое положение дел не устраивало, был снят с высокого поста и с позором выслан из столицы, после чего, по свидетельству венецианского посла Контарини, Нурбану протолкнула на освободившееся место своего ставленника.

Однако время и возраст постепенно брали свое. После переезда в отдельный дворец в константинопольском квартале Еникапы главным связующим звеном Нурбану с внешним миром стала иудейка Эстер Хандали, которая служила в качестве секретаря и посредницы еще Хюррем-султан. Изначально она попала в гарем как торговая представительница своего мужа, Ильяса Хандали, который делал ювелирные украшения для обитательниц гарема, и сумела добиться расположения Роксоланы. Женщины гарема, даже такие могущественные, как жены и матери султанов, не имели непосредственного сообщения с внешним миром и в качестве посыльных использовали свободных женщин из Константинополя, преимущественно иудеек. Таких посыльных называли «кира». После смерти первой покровительницы Эстер стала кира для ее невестки. Последние годы жизни Нурбану вызывала ее во дворец столь часто, что это стало источником для сплетни о любовной связи Эстер и вдовствующей султанши.

Нургану скончалась в начале декабря 1583 года. Ее сын Мурад III был безутешен. Чтобы почтить память матери наилучшим образом, султан пошел на еще большее нарушение протокола, чем некогда его дед Сулейман Великолепный. Вместо того чтобы скорбеть в тишине дворца, как предписывалось обычаем, Мурад III не просто принял непосредственное участие в похоронной процессии – он лично нес на плечах носилки с телом усопшей до мечети Мехмеда II Завоевателя, где над ней прочитали заупокойную молитву. Эта мечеть, самая отдаленная от султанского дворца из всех мечетей, была выбрана султаном сознательно: Мурад рассчитывал, что таким образом за упокой души его матери помолится наибольшее количество людей. Впрочем, в таких ухищрениях не было нужды – по Нурбану и без того искренне горевало великое множество константинопольцев из самых разных слоев столичного общества.

Четыре дня над могилой непрерывно читали Коран, и в течение всего этого времени высшие сановники империи и видные религиозные деятели приходили отдать дань уважения Нурбану. Само место упокоения тоже было необычным – на грани скандального. Мурад III вновь попрал традиции и повелел, чтобы его мать похоронили рядом с его отцом в комплексе знаменитой Айя-София. Нурбану стала первой наложницей, похороненной рядом со своим мужем и повелителем. Таким образом Мурад окончательно утвердил свою мать в качестве полноправного члена правящей династии, подчеркнув свое высокое происхождение не только тем, что он сын султана Селима II, но и сын Нурбану. Эти похороны изменили саму традицию захоронения членов династии, согласно которой султаны были единоличными «обитателями» своих мавзолеев, а их жен и детей хоронили отдельно ^[143].

Пожалуй, единственным человеком в Константинополе, кто в дни траура радовался угасанию света ^[144] Нурбану, была ее невестка Сафие.

Сафие. Нечистая на руку

Взойдя на престол, Мурад III первым делом приказал умертвить пятерых своих братьев – Абдуллу, Джихангира, Мустафу, Османа и Сулеймана, – как того требовали традиция и «закон Фатиха». К чести нового султана нужно отметить, что, по свидетельству современников, перед принятием окончательного решения Мурад долго колебался и даже плакал. В некотором смысле он взвалил часть ответственности за совершаемое во благо государства убийство на себя, когда вопреки обычаю лично вручал палачам пять шелковых платков: священная кровь Османов не должна была пролиться даже ради спокойствия их империи.

К несчастью для османской державы, этот сентиментальный жест стал едва ли не единственным ответственным поступком Мурада III за все время его правления. Как и Селим II, новый султан не слишком интересовался вопросами управления государством. В первые годы империей, по сути, руководил противоречивый тандем матери султана валиде Нурбану и великого визиря Соколлу Мехмеда-паши. Политика последнего, впрочем, уже не была ни вполне самостоятельной, как во времена Селима II, ни привычно эффективной – слишком много времени и сил великий визирь тратил на борьбу с нелепыми пропозициями и утопическими прожектами бесконечной череды дворцовых временщиков и султанских фаворитов. После убийства Соколлу Мехмеда-паши в 1579 году неким «дервишем», начался период долгого упадка османской державы. «Вместе с великим визирем, – писал современник, – турки опустили в могилу и собственное величие». Империя осталась во власти приближенных Мурада III, в первую очередь – его матери.