На линии огня - читать онлайн книгу. Автор: Артуро Перес-Реверте cтр.№ 43

– Документики, – произносит тот, что слева.

Ему протягивают пресс-карты, путевой лист и пропуска с приколотыми к ним фотографиями, и покуда гвардеец изучает их, словоохотливый водитель Педро, усиленно жестикулируя, заводит с ним оживленную беседу, причем с такой скоростью сыплет испанскими словами, что Вивиан трудно уследить за ее ходом. Речь о машине, понимает она в конце концов. Откуда тут итальянская? – спрашивает гвардеец. В Гвадалахаре взяли, отвечает Педро. Шесть цилиндров, 68 лошадок под капотом – истинное чудо, хоть и сделана фашистами. Возила генерала – не то Фанточи, не то Каброни, что-то в этом роде. Захватили на шоссе в Сигуэнсу, когда фронт был прорван, а генерал с чемоданами и любовницей – танцовщицей фламенко, которой покровительствовал, – хотел смыться. Сволочь такая.

Второй гвардеец наклоняется, чтобы заглянуть внутрь автомобиля. Из-под козырька фуражки темные пытливые глаза, в которых любопытство борется с подозрительностью, смотрят сперва на Табба, потом на Лангера и останавливаются на Вивиан. Потом стучит в стекло костяшками пальцев, приказывая опустить.

– Англичанка?

– Американка, – отвечает Вивиан и одаривает его самой лучезарной из своих улыбок.

– А они?

– Англичане.

Это не совсем так, потому что Чим Лангер – чех. Впрочем, раз он работает на британское агентство, для простоты можно записать его в англичане.

Гвардеец кивает – все еще недоверчиво. Он средних лет, худощавое, чтобы не сказать – изможденное, лицо не брито дня два-три, из-под расстегнутого на груди френча виднеется мятая и очень грязная сорочка. Теперь он показывает на сумку, стоящую на заднем сиденье между Вивиан и Чимом.

– Откройте, товарищ.

Обращение на «вы» в Республике отменено, но для иностранцев иногда еще делают исключения. Фотограф послушно открывает баул – там две «лейки» и несколько рулончиков ленты. Взгляд гвардейца становится жестким:

– Оружие везете?

Табб оборачивается к нему с переднего сиденья.

– Нет, дружище, – на более чем приличном испанском отвечает он. – Никакого оружия. Мы журналисты.

Гвардеец показывает на мишленовскую карту на сиденье:

– А это что за карта?

– Туристическая. Чтоб не заблудиться.

Табб улыбается, глядя прямо ему в глаза, как полагается, когда имеешь дело с испанцами. Англичанин хорошо знает, что этот щепетильно самолюбивый и гордый народ в неуместной ухмылке, в двусмысленной гримаске способен усмотреть насмешку или намек на пренебрежение и это может обойтись дорого. Испанцы отважны до безрассудства и щедры до безумия, любит повторять он, но если наступить им на больную мозоль – совершенно непредсказуемы. Он навидался этого зимой 1936 года в Мадриде, когда город чудом не попал в руки Франко, а потом еще – в Хараме и под Теруэлем.

– А что в багажнике?

– Бурдюк с вином и ранец с русской тушенкой… Хочешь баночку, товарищ?

Не отвечая, гвардеец обходит машину и, показывая на фотоаппараты Чима, о чем-то спрашивает своего напарника. Тот объясняет: это иностранные журналисты, друзья Республики, документы в порядке, все подписи и печати на месте. Есть разрешение контактировать с батальоном Джексона из XV интербригады, если сумеют до него добраться.

– Можем ехать, – говорит Педро, забирая бумаги.

Гвардейцы зовут своих товарищей, те лениво поднимаются, и вчетвером они отодвигают рогатку. Педро включает первую передачу, трогается и, проезжая мимо, высовывает в окно сжатый кулак.

– Говорят, что река – в десяти километрах.

– А как там обстановка?

– Они понятия об этом не имеют… Сказали, что в последние дни потоком идут грузовики с боеприпасами и даже два танка провезли. Но со вчерашнего дня прошел только один пехотный батальон – и больше никого не было.

– Про интербригаду слышали что-нибудь?

– Ничего.

Подняв воротник серого твидового пиджака «Харрис» и пригнувшись, Табб раскуривает две сигареты «Кэмел» – себе и Педро. Вкладывает одну ему в рот, и шофер благодарно кивает, крепко сжимая руль, внимательно вглядываясь в выбоины на шоссе, умело переключая скорости на подъемах и спусках. Ему лет тридцать с небольшим, он худощавый, очень живой и симпатичный, отличный водитель, первоклассный автомеханик. Член социалистической партии. Говорит по-английски и по-французски и привык иметь дело с журналистами.

– Ой, притормози-ка, выпусти меня, не донесу… – просит Чим.

«Альфа-ромео» останавливается. Фотограф и Табб выходят: первый, прихватив с собой две страницы газеты «Треболл», отходит от обочины подальше и скрывается в кустах, а второй разминает затекшие руки и ноги и покуривает. Вивиан Шерман из машины рассматривает его: вот он, Фил Табб – высокий и поджарый, тонконогий, длинноволосый, с неторопливыми движениями и с таким безмятежным спокойствием во всем облике, словно он только что вышел из лондонского клуба.

– А вон и река уже видна, – показывает вдаль англичанин.

Вивиан вылезает наружу. Солнце уже высоко, в свитере жарко, и она стягивает его, оставшись в форменной рубашке с большими карманами и свободных саржевых брюках, подпоясанных по бедрам кожаным ремнем. Она миниатюрна, рыжие волосы подстрижены коротко, до затылка, глаза в зависимости от освещения меняют цвет с серого на голубой. Ее нельзя назвать хорошенькой, но они, глаза эти, россыпь веснушек на скулах и на носу, ладное тело, угадывающееся под одеждой, обеспечивают радушный прием у испанцев – и не только у них. В республиканской зоне постоянно аккредитованы и другие молодые иностранки – Марта Геллхорн, Вирджиния Коулс и Герда Таро, но первой сейчас нет в Испании, второй – на Эбро, а третьей – на свете.

Табб не ошибся. В самом деле – вдалеке за обочиной, между двумя лесистыми холмами можно разглядеть широкую извилистую полоску реки, сверкающей под солнцем как расплавленный металл. Водная гладь пустынна, но еще дальше, там, куда не дотянуться взглядом, поднимается к небу столб дыма, который от безветрия расширяется кверху, напоминая исполинский серый шампиньон.

– Неужто это Кастельетс?

– Вполне может быть. – Англичанин в последний раз затягивается, бросает сигарету и подошвой растирает ее по земле. – Он находится где-то там, в той стороне. Прислушайся… Слышишь?

Вивиан напрягает слух и вот – улавливает отдаленный глухой шум. Как будто кто-то остервенело бьет в барабан.

– Артиллерия, – говорит Табб.

– Республиканская или франкистская?

– Ну, этого я не знаю. А не все ли равно?

Американка улыбается:

– Это мне напомнило, как я спросила одного ополченца в Мадриде, почему они и франкисты одеты одинаково. А он подумал и ответил: «Потому что мы все испанцы».

– И в сущности, он был прав, – улыбается в ответ Табб.