Его бывшая слабость - читать онлайн книгу. Автор: Алиса Лиман cтр.№ 14

Еще одна ложка отправляется в мой рот, не позволяя и слова вставить. У меня вообще-то есть витамины. Но разве ж мое мнение вообще кого-то интересует?

— «Неуравновешенный папаша!», — гневно фыркает он. — А мамаша уравновешенная?! И это я даже не про твое сегодняшнее выступление! Почему не ешь нормально, анорексичка? Только не заливай, что денег не было! Уже и «Голда» нет. А бармен там по-прежнему числится. И этому бармену по сей день исправно капает зарплата. Так неужели не могла нормально есть ради ребенка?

Его голос становится значительно мягче, когда он бросает какой-то затравленный взгляд на мой живот.

Так вот откуда у меня деньги на счету?

Стыдно почему-то. Вроде я не предавала, но даже представить страшно, что творится у него в голове. Перечисляет мне зарплату, хотя сам считает, что я ему нож в спину всадила…

— Не лезло мне, — бормочу себе под нос, словно оправдываясь. — Пока думала, что ты умер из-за меня, от еды выворачивало. Потому на сохранение и упекли…

Его рука дергается над опустевшей тарелкой, звякая ложкой.

— Значит, все же совестливая, — рокочет тихо.

Ой, боже, ну что он опять себе надумал? Я ведь… Невольно закатываю глаза. Дура, надо слова тщательней подбирать!

— Но мой ребенок не виноват, что ты… — Он осекается, явно вынуждая себя успокоиться.

Вот блин, ему же не станет из-за меня плохо?

Однако я вдруг осознаю, что на этот раз причина его заторможенности явно не в проблемах со здоровьем. Взгляд Глеба то и дело опускается к моим губам, пробегает по слишком откровенному декольте и через силу возвращается к глазам.

Наконец он бросает ложку в тарелку и подается ко мне. Заводит огромные ручищи мне за спину и одним рывком освобождает мою грудь от корсета.

— Глеб, что ты делаешь?

Молчит. Только дышит тяжело. Подхватывает меня на руки так резко, что я и пискнуть не успеваю. И выносит из комнаты.

— Глеб отпусти? Что ты делаешь?! — Я пытаюсь сопротивляться, но выходит явно плохо.

— Несу свою жену в свою спальню, — бесстрастно отвечает он. — Все же ясно.

— Шлюх своих продолжай таскать! — снова взрываюсь я.

— Так ты всех выгнала. — На мгновение кажется, будто он надо мной подтрунивает, но его лицо остается все таким же непроницаемым.

Перестаю вырываться, осознавая бесполезность своих действий, и недовольно складываю руки под грудью.

Нет уж. Нет! Я сегодня такого натерпелась, что теперь меня так просто не проймешь. Особенно после его развязного поведения с этими девками!

Губки свои и без того пухлые надула и смотрит, как на врага народа. Обиделась все-таки. А у меня будто граната в груди разорвалась, порвав внутренние органы на лоскуты. Хочу ей верить. И не хочу.

Вариант, что она невиновна, меркнет в сознании с каждой минутой. Пусть Аня и не хочет признавать вину полностью, но у нее проскальзывают разоблачающие фразочки типа: «Выворачивало, пока думала, что ты умер из-за меня». Да и прощения просила при первой встрече. А это о чем-то да говорит.

Но одно я осознаю совершенно четко. С самого начала и по сей день… я хочу ее. До треска в ушах. Хоть предательница, хоть нет. Неважно, к чему мы в итоге придем. Сегодня, лапая тех баб, я понял одну простую истину: я все еще не хочу никого кроме нее.

Опускаю Невеличку на свою кровать и заползаю коленями на простыню, нависая над недовольной обнаженной девушкой. Она бесцеремонно разворачивается подо мной и прикрывает глаза, мол, спать собралась. Усмехаюсь и бездумно наклоняюсь, целуя острое плечико.

Аня дергается и устремляет на меня недоумевающий взгляд.

— Ну что ты так смотришь, будто дыру во мне прожечь пытаешься? — не выходит раздраженно, голос охрип, выдавая меня с головой. — Я же тоже человек.

— Вы — не человек, Глеб Витальевич, — язвительно шипит в ответ она. — Волк бестолковый, которому только кусаться и размножаться подавай!

Я бы посмеялся, но она упирается мне в грудь кулачками и пытается оттолкнуть. Не чувствую. А потому наклоняюсь ближе, желая снова уловить ее цветочный аромат. Но Аня, видимо, всерьез намерена лишить меня этого скромного удовольствия. Выкручивается и пытается сползти между моих ног с кровати.

Ловлю, стискивая ее запястья одной рукой и подтягивая за талию обратно — второй. Воинственно настроена, вон как бьется. Да толку…

— Тише, птичка. — Я прижимаю извивающуюся девочку к своей груди. — Я понял. Переборщил сегодня.

Опускаюсь на кровать рядом с Аней, продолжая стискивать ее в объятиях.

— Объявляю временное перемирие, — шепчу спасительное для нас обоих, и Невеличка замирает, прислушиваясь. — Ради Златы. Так или иначе, в ближайшие несколько месяцев нам придется существовать под одной крышей. Так что предлагаю установить удобные рамки наших взаимоотношений.

— А потом? — Она поднимает на меня невинные глаза, требуя незамедлительного ответа.

Не стоило мне опустошать ту бутылку. Не знаю, что я должен ей сейчас сказать. Я сам не понимаю. Мысли в кашу. Еще слишком рано, чтобы что-то обещать. Сначала разберусь с компроматом, тогда и можно будет выдвинуть хоть какой-то вердикт.

Невеличка кивает, будто удовлетворившись долгими секундами моих сомнений. Должно быть, для нее это действительно прогресс. Ведь еще утром я без промедления сообщил, что избавлюсь от нее, как только она родит мне дочь.

— Раз уж ты сам заговорил о рамках… Никаких баб, — тут же берет быка за рога Анюта. — Пока я твоя жена, даже не вздумай унижать меня подобным образом!

Ух, вы только посмотрите на это?

— Что-то еще? — предлагаю я высказаться своей неожиданно властной супруге.

— Нет. У меня только одно требование, — уверенно заявляет она.

— Хорошо, — удивленно отзываюсь я. В счет этого перемирия она могла попросить столько всего… Но ее интересует только моя верность. — В таком случае ты же догадываешься, какое требование я выставлю в ответ?

Аня снова поднимает на меня взгляд. Смотрит долго. Не мигая. И по мере того, как до нее доходит то, о чем я говорю, на щеки от груди наползает спелый румянец.

— Нет, — обиженно отвечает она, явно впечатленная моей сегодняшней выходкой с эскортницами. Хмурится.

— Ты же понимаешь, что я могу взять тебя силой? — рычу я, стараясь сдерживаться. Все же хотелось бы обойтись без насилия. — И даже по закону имею полное право.

Ну не дурак ли?! Знаю ведь, что она меня тоже хочет. На кой черт выбирать какие-то скользкие дорожки? Эта гордячка ведь сейчас как упрется… А дело принципа бывает сильнее всяких хотелок.

Подаюсь вперед и осторожно целую приоткрытый от испуга перед моими угрозами ротик. Сколько раз я ее за сегодня целовал? Два, три? Почему мне все мало? Сжимаю ее лицо в руках, с трудом отрываясь от сладких губ.