Блестящая девочка - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Элизабет Филлипс cтр.№ 122

Ей надо было прийти в себя, ее измучило постоянное ожидание телефонного звонка, которого до сих пор не было. Чувство унижения, испытанное при разговоре с секретаршей Джейка, нахлынуло на Флер с новой силой.. Бесстрастный деловой голос на другом конце провода всякий раз повторял одно и то же:

— Мне жаль, мисс Савагар, но он не отвечает на звонки. Нет, никакого послания вам нет.

Флер пыталась соединиться с домом Джейка в Калифорнии, но ей сообщили, что телефон отключен. Не отвечала и нью-йоркская квартира. После стольких неудач Флер снова позвонила секретарше, умоляла соединить с ним. Через три дня в сердцах она обвинила женщину в том, что та не сообщает Джейку Коранде о ее звонках.

После нескольких секунд ледяного молчания произошел взрыв, и секретарша закричала:

— Разве вы еще мало навредили ему? Джейк приказал мне не соединять его с вами. Я выполняю этот приказ. Вы унизили его.

Репортеры гоняются за Джейком стаями. Почему бы вам не осознать, что произошло, и никогда больше не беспокоить его? У него нет желания говорить с вами.

Это случилось десять дней назад. Флер больше не пыталась звонить. Ее лимузин застрял в уличном потоке; невидящим взглядом она скользила по витринам магазинов, но потом подъехал большой автобус и загородил их. Лимузин продвинулся вперед шагов на тридцать, осторожно сманеврировал и встал перед автобусом. В результате Флер оказалась напротив огромного лица Джейка на рекламе фильма «Глаза, которые не видят». Плоские края шляпы затеняли взгляд. Щеки поросли щетиной, к углу рта прилипла мятая маленькая сигара. Хотелось отвести взгляд, но Флер не могла даже повернуть шею. Глядя на это тяжелое лицо, она словно снова оказалась в своих ночных кошмарах. Калибр, не" ведающий никаких слабостей и которому никто в мире не нужен.

С чего она взяла, что способна его побороть? Разве когда-нибудь кому-нибудь такое удавалось?

Белый оштукатуренный дом на Миконосе стоял в оливковой роще на пустынной окраине острова. Целыми днями Флер жарилась на солнце, гуляла босиком по океанскому берегу. К вечеру на острове начиналось оживление. Но вместо того чтобы взбодриться, она ощущала себя совершенно онемевшей, как будто из нее до капли вышла жизнь. На Миконосе все было белым, до боли в глазах, а бирюза Эгейского моря казалась настолько яркой, что цвет на ее фоне вообще ничего не значил. Флер поняла, что утратила способность чувствовать. Ей не хотелось есть, она не ощущала боли, наступив голой пяткой на острый край камня. Гуляя вдоль океана, она видела, что волосы развеваются, но не ощущала дуновения ветра на коже и с удивлением спрашивала себя, когда же наконец она выйдет из состояния опустошенности и бесчувственности? Ведь когда-то это должно произойти? Ничто не длится вечно.

Ночью она мучилась воспоминаниями о губах Джейка, о его кривом зубе, о нижней губе, которую она так любила покусывать, занимаясь любовью. Его улыбка. Она фантазировала, как он приходит к ней, обнимает и говорит, что "любит ее. Фантазии. Как в детстве про Алексея: что он приедет однажды и заберет ее, увезет домой. Она гнала эти фантазии, смотрела в зеркало и ясно видела себя. Она больше не маленькая девочка и никого не собирается просить о любви. Даже Джейка. Да, горе, свалившееся на нее, придавило, заставило одеревенеть, но не сломало ее. Она не виновата в случившемся. Джейк должен это понять, но он слишком раним, слишком слаб. Именно этого она и боялась. Причина, из-за которой она не выпалила сразу «да!», когда он попросил выйти за него замуж. Он не любил ее настолько, чтобы быть сильным.

Наконец Флер заставила себя смириться с тем, что Миконос не сумел сделать ее спокойной, сильной и уверенной, какой она хотела стать, прилетев сюда. Она реально посмотрела на вещи и поняла, что она давно не занимается бизнесом, что слишком давно" взвалила все дела на Дэвида и Уилла. Пора возвращаться в Нью-Йорк. Но Флер тянула еще несколько дней, прежде чем сняла трубку и позвонила Дэвиду, сообщив о своем возвращении.

Обратный путь оказался долгим и утомительным, и когда Флер вышла из самолета в аэропорту Кеннеди, она была совершенно без сил. Шерстяные брюки кололись, прикасаясь к облезшей от загара коже, ее мутило после болтанки над Атлантикой. Из-за легкого мелкого снега и пробки в аэропорту найти такси оказалось труднее обычного. Наконец она поймала машину, но печка в ней не работала, и Флер далеко за полночь вошла к себе в гостиную совершенно замерзшая.

В доме было сыро и почти так же холодно, как в такси. Бросив чемодан, она включила отопление и села на диван, чтобы разуться.

Потом стащила с себя брюки и почесала ноги. Не снимая пальто, пошла на кухню, налила стакан воды и кинула две таблетки «Альказельцер» [39] . Пока они растворялись, Флер раскачивалась на пятках в одних носках; от кафельного пола шел холод. Она собиралась лечь в постель, мечтая включить электрическое одеяло и не шевелиться до утра. Но решила сначала принять очень горячий душ, какой только сможет выдержать, и натереть себя лосьоном.

Она все еще ходила в пальто и сняла его только перед тем, как войти в ванную. Потом скинула свитер и нижнее белье, включила душ. Быстро вынув заколки из волос, раздвинула дверцы душа и встала под горячую воду. Через шесть часов она проснется и побежит по парку, как бы плохо себя ни чувствовала. На этот раз она не собиралась рассыпаться на куски. Каждый день она будет выдерживать заданный ритм, пока жизнь не вернется в прежнее русло.

Время залечит все. Именно так говорили Белинде пришедшие на похороны Алексея.

Флер досуха вытерлась большим мягким полотенцем, закрыла дверь ванной, оставив маленькую щель, чтобы выпустить пар. Она надела атласную ночную рубашку, отороченную кружевами, что висела на крючке рядом с душем. Она вспомнила, что забыла включить электрическое одеяло, поэтому надела еще и халат. Перепад температуры после Миконоса слишком резкий, подумала Флер. Она снова замерзла, а простыни наверняка холодные как лед.

Перешагнув через кучу снятой одежды, она толкнула дверь ванной, порылась в карманах, нашла поясок и запахнула халат.

Странно. Ей казалось, что она включила свет в спальне. Боже, как холодно! Окна дребезжали от ветра. Почему же печка… И тут она закричала.

— Леди, стой там, где стоишь, и не шевелись.

Крик застрял в горле Флер.

Он сидел в кресле, в дальнем конце комнаты; было видно только его лицо в свете, падавшем из открытой двери ванной. Губы его едва шевелились, когда он говорил.

— Делай то, что я прикажу, и тогда никто не пострадает.

Флер отступила назад, потом еще на шаг к ванной, еще на один. Он поднял руку, и она увидела направленное на Нее серебристое дуло пистолета.

— Нет, слишком далеко, — сказал он.

Ее сердце подпрыгнуло в горло.

— Пожалуйста…

— Ну давай.

Она не сразу поняла, о чем он. Потом догадалась.

Она быстро разжала мокрые руки, в которых был поясок халата.