Контрольный выстрел - читать онлайн книгу. Автор: Александр Михайлов cтр.№ 39

Боец ловко прошелся по бокам и штанинам Костырина. Выдернул из кобуры пистолет Макарова, подал Адмиралу.

— О, да ты вооружен и очень опасен!— Адмирал ткнул Костырина в бок. — Может, объяснимся, поговорим по нашим чекистским душам?

Костырин дрожал. Сначала мелко, потом дрожь стала крупнее.

— Э, да ты, брат, никак плачешь? — Адмирал был обескуражен. Он был готов колоть, давить, вышибать... Но клиент поплыл сразу. Сейчас надо привести его в чувство «Нет более опасного противника, чем противник, парализованный страхом», — говаривал Дед.

— Этого — в Контору, — скомандовал Адмирал. — Я на КП.

Олег снял наушники и вопросительно взглянул на оператора.

— Тот же номер?

— Да, а что?

— Да нет, ничего... — Он толкнул дверь кунга.

Этот голос он ни за что не спутал бы с другим. Даже одной фразы — «Пока нет. Я тебе пегезвоню» — было достаточно, чтобы узнать голос Адмирала.

«Откуда взялся этот черт? И почему он докладывает о своих поисках бандитам?»

В принципе, можно было не удивляться. Цепь загадочных событий, обстоятельств и ситуаций напоминала древний лабиринт, пройти который и не заблудиться можно было, только держа в руках нить Ариадны. Тесей не был хитрым, он был мудрым. К тому же нить... Здесь же ни ниточки, ни волоска не было.

— Сигареты привезли, — доложил Гусаков и протянул пачку «Кэмела».

— Ничего не понимаю... — Олег глубоко затянулся. — Адмирал...

— Что?

— Да так... я про свое, про девичье...

— Звонил, что ли?

— Звонил. Только не нам.

— Кому же еще?

— Им. — Олег кивнул в сторону автобуса.

— Не понял...

— Я тоже.

— Попробуй связаться с группой сопровождения... С этими... кладоискателями на обочине.

— Не достанет... — Гусаков пожал плечами, но попытку предпринял. — Второй, ответь «Клену».

Как ни странно, связь была.

— «Клен», я второй. На связи!

— «Второй», дай точку.

— Подтягиваемся, подтягиваемся.

— Пять, пять!

— А ты говорил, что не достанет. Не верим мы в человеческий разум...

— Так мы же знаем, что это за разум. Потому и не верим. — Гусаков улыбнулся.

Вскоре на опушке сверкнул лиловый фонарь. Хлопнула дверца. Адмирал вышел, словно триумфатор, покоривший мир. Он шел, твердо ставя ногу и отмахивая ритм левой рукой. Четко, по-солдатски. Сзади не менее торжественно двигались его кладоискатели. В правой руке Адмирал, как голову поверженного врага, нес серую холстину банковского мешка. В ушах присутствующих зазвучал торжественный марш из оперы «Аида».

— Красиво идут... — У Олега отлегло. День начинался с благой вести.

— Позвольте доложить. — Физиономия Адмирала лучилась.

— Ты лучше доложи, с кем ты по телефону...

Адмирал поднял руку.

— Шеф, дай передохнуть. Сейчас сосредоточусь. — Он пошевелил губами. — Значит, так...

Рассказанное в корне меняло ситуацию. И деньги, которые стали реальностью (наконец-то!), передвинулись в рейтинге основных задач на десятое место.

В конторе Костырина не любили. Терпели. Формальных оснований по службе для этого было немного, но основания межличностного характера имелись весомые.

Для людей, живущих вне его коллектива, Костырин был человеком нормальным, можно сказать, образцовым. Работоспособен, усидчив, невероятно исполнителен. Казалось, что исполнительность родилась раньше него. За эту исполнительность его ценило начальство и ненавидели коллеги. Он готов был из кожи вон лезть и с упорством носорога (так его и звали за глаза) нестись, не разбирая дороги, в указанном направлении, чтобы выполнить задание. Даже если бы ему дали два взаимоисключающих поручения, он выполнил бы оба. Выполнил бы и доложил.

Для людей же, знающих его поближе, рвение Костырина объяснялось очень просто: за реализацию каждой команды он, как дрессированный гусь, тянул шею и гоготал, требуя кусочка размоченного хлеба.

Если хлеба не давали, мог ущипнуть. А если не давали систематически, то и отвечал адекватно — тоже систематически.

Костырин мог без зазрения совести, скосив глаза чуть в сторону, попросить для себя грамоту или благодарность. Готов был сам изготовить на себя представление, выпросить у коллег благодарный письменный отзыв за мизерную услугу. «Чего отказываться, если дают!» Иногда давали, иногда нет... Полученный значок или медаль готов был носить даже на пальто.

За глаза он поносил руководство, которое вовремя не заметило его угодливой стойки, не отметило и не похвалило, а перед руководством поносил своих друзей и коллег. Чужие успехи вызывали в нем приступы мучительной, как зубная боль, злобы. С человеком, чего-либо добившимся, он не разговаривал неделями. Как ни странно, этих своих черт он не скрывал и провозглашал, что единственной его святыней была Халява.

За халявой Носорог способен был лететь на край света в прямом смысле слова. Зная гостеприимство коллег, он постоянно рвался в командировки. И хотя их цель часто не оправдывала средства, Костырин за государственный счет оттягивался по полной программе. Его кормили, поили и спать укладывали... И ему это льстило. Хватательный инстинкт подавлял многие другие. Даже ходил Носорог носками внутрь, подгребая землю под себя.

Халявный банкет и чужой день рождения были для него особыми праздниками. Костырин никогда не ошибался, если где-то накрывался стол. Не спасали закрытые двери и замкнутые запоры. У Носорога всегда был повод заглянуть в комнату, где поднимали тост, звенели бокалы и пахло съестным.

Заблаговременно он занимал позицию, тщательно высчитывал минуту, когда можно проскользнуть без приглашения, чтобы естественно влиться в праздничное веселье. Профессионалы контрразведки были бессильны перед профессионалом халявы. Можно было менять адреса и явки, пароли и связников — Костырин вычислял все без труда, появляясь в нужном месте и в нужное время, как тень отца Гамлета.

На дни рождения он, как правило, являлся без подарка. Участия в коллективном дарении не принимал принципиально, буквально испаряясь при одном только виде сборщика денег.

Попав на язык острословов, не тушевался. Смотрел в глаза прямо, с недоумением жителя острова Пасхи. Едкие публичные комментарии подвыпивших недоброжелателей Костырин пропускал мимо ушей, не реагируя и не обижаясь. Иногда делал вид, что шутка ему нравится, и даже смеялся, выражая восторг звуками «Гы-гы-гы».

Свои праздники Костырин любил меньше. Отмечал их в узком кругу, предпочитая приглашать людей слабых и безвольных. Среди них он ходил элитным индюком, громко гогоча, картавя и распуская сопли. Приглашенные, люди, как правило, тихие и скромные, робко наливали себе дешевую водку и, давясь, заедали ее тушенкой из пайка. Выставленное на рубль Костырин подавал, как ужин в «Славянском базаре». Даже вскрыв банку кильки в томате, он требовал восхищения ее вкусовыми данными. Впрочем, довольно часто эту закуску приносили с собой гости.