В погоне за ускользающим светом. Как грядущая смерть изменила мою жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Юджин О'Келли cтр.№ 7

На следующее утро я съездил на томографию, а затем поспешил в офис на важное заседание руководства компании. Спустя несколько часов невролог позвонила мне на работу. Секретарь Кэрин связалась с Коринной, и та перезвонила врачу. Поначалу невролог хотела сообщить результаты обследования мне одному, но Коринна переубедила ее.

– Мы кое-что нашли, – призналась врач. Это «кое-что» обнаружилось в мозге. Неврологу требовалось провести вторую томографию, с контрастным веществом, чтобы получить более отчетливые снимки.

Назавтра на вторую томографию мы отправились вместе с Коринной. Если бы мы просто собрались куда-нибудь вдвоем, я засыпал бы Коринну лавиной вопросов, допытываясь, что нам предстоит. Никогда не любил сюрпризы. Мне всегда надо было знать заранее, чего ожидать.

Но по пути к врачу я ни о чем не спрашивал.

После томографии я уехал на работу.

Вечером позвонила врач. Меня просили завтра же приехать за результатами обследования. А у меня намечался на редкость беспокойный день, вдобавок с заседанием совета. Нельзя ли перенести визит хотя бы на послезавтра?

– Нет, – отрезала врач. Откладывать встречу она не советовала. Даже на день.

Назавтра мы с Коринной сидели в кабинете невролога. Врач развесила томографические снимки моего мозга на световой панели. Еще до того, как она заговорила, а тем более объяснила, что мы видим, мне подумалось: «Звездные войны».

По сравнению с безупречно-чистым правым полушарием левое выглядело белесым и было сплошь усыпано разнокалиберными точками. В целом картина напоминала космос. Точки соединялись линиями – и отчетливыми, и размытыми, но сколько же их было, этих линий! Как аудитор, я привык рассматривать то, что передо мной, и сразу разрабатывать план атаки – упорядоченный, методичный, четкий план. Но глядя на томографические снимки, я представить себе не мог, как врач, пусть даже самый гениальный, приступит к разработке плана борьбы с целым созвездием тонкого, похожего на паутину вещества. С чего начать? Чем закончить? Повсюду обширные галактики.

«Звездные войны».

Позднее Коринна рассказывала: ей показалось, будто левое полушарие моего мозга волнообразно избороздило Лохнесское чудовище.

Невролог объяснила, что поставить точный диагноз она пока не может, но подозревает у меня астроцитому или глиобластому; мои глиальные клетки, которых в человеческом мозге насчитывается более триллиона, стали злокачественными. Обнаружены три многоочаговые опухоли, каждая размером не со что-нибудь, а с мяч для гольфа. Соединенные между собой опухоли по-братски поделили жизненное пространство, расположившись по одной в лобной коре (отвечающей за эмоции и принятие решений), в двигательной зоне коры среднего мозга и в зрительной зоне коры заднего мозга.

Между тем врач записала нас назавтра на прием к двум светилам нейрохирургии. Она держалась бодро, и мы почти поверили, что еще не все потеряно.

Наверное, мы просто еще не осознали, что произошло. Вечером в отеле Коринна призналась, что впервые за всю нашу совместную жизнь оказалась застигнутой врасплох. Мы гордились слаженностью наших действий, дальновидностью, умением заранее принимать меры и справляться с обстоятельствами, сводить ущерб к минимуму и извлекать все возможное из любой ситуации. Мы дополняли друг друга, при этом каждый чутко реагировал на изменения в сфере своей компетенции, благодаря чему мы успешно строили совместную жизнь и до сих пор избегали неприятностей.

А сейчас не вышло.

– Нашим планам на будущее не суждено сбыться, – сказала глубоко опечаленная Коринна.

И вздохнула. В трудные минуты она всегда была воплощением хладнокровия. «Не хочу когда-нибудь спохватиться, – говорила она, – и пожалеть, что мы потеряли впустую столько времени».

За годы супружества мы не раз заводили разговоры о необходимости развивать в себе внутреннюю силу, без которой невозможно с достоинством встретить смерть. Мы пытались осуществить задуманное. Обычно люди этим часто пренебрегают.

– По-моему, тебе пора браться за дело, – немного помолчав, высказалась Коринна. – Время пришло. Похоже, на целый жизненный этап для подготовки рассчитывать не стоит.

Она будто прочла мои мысли.

– Но и торопиться я не хочу, – возразил я. – Иначе ангелы скажут: «А, этот готов!» и явятся за мной до срока.

Мое время, время инициативного и деятельного человека, истекло. Вот и все.

* * *

М-да.

Существует ли хоть какой-нибудь способ подготовки к внезапности? К тому, что загнанная в дальний угол, но неотступная боязнь того, что беда может случиться, строго говоря, в любой момент, вдруг в считанные дни или даже минуты превратится в реальность? К тому, что страх, который удается подавить хотя бы изредка, а чаще – почти всегда, примет новую форму, и мы уже не сможем отрицать его ни единой секунды?

Это была не просто встряска. Не хватило времени даже опомниться. Меня будто пинком вышвырнули в завершающий этап моей жизни, где мне полагалось демонстрировать мудрость – дочерям, внукам, всем, кто моложе меня. А я пропустил главный курс жизненных наук, мне требовалось еще многому научиться.

Но переброска уже завершилась. И теперь, чтобы принести хоть какую-нибудь пользу дочерям, в особенности Джине, друзьям, коллегам и Коринне, на поразительную мудрость которой я так долго полагался, мне надлежало как можно быстрее свыкнуться с новым состоянием.

На следующий день нас приняли нейрохирурги. Первый порекомендовал экстренную операцию на мозге – так называемое «иссечение» с целью уменьшения объема самой крупной опухоли, чтобы она не давила на мозг (впрочем, боли я не чувствовал). Он не мог сказать, продлит ли операция мне жизнь; как уже упоминалось, до разговоров о том, сколько мне осталось, было еще далеко. И в тот момент в таких прогнозах я не нуждался. Послеоперационный восстановительный период должен был занять около месяца. Немного погодя можно было приступить к лучевой терапии.

Но как бы ужасно ни звучали его слова, меня напугали не они.

Страшнее всего были жалость и сочувствие, с которыми врач смотрел на нас с Коринной. Они исходили явно из глубины его существа. Такое проявление чувств со стороны врача не сулило ничего хорошего.

Лишь тогда до меня начал доходить весь смысл случившегося. К шоку, в состоянии которого я находился, не осознавая этого и не подозревая, что он продлится еще несколько дней, прибавилось неприятное, тоскливое ощущение беды. Случившейся со мной.

Днем, когда мы с Коринной ждали приема у второго знаменитого нейрохирурга, в голове у меня воцарилась путаница. Повернувшись к жене, я сказал ей первое, что пришло мне в голову:

– Прости.

Коринна ответила мне взглядом. У нее тоже был шок. Но никаких слов я не ждал. И сам мог бы промолчать. С первых дней знакомства мы понимали друг друга без слов. Только Коринне я всецело доверял. За тридцать лет узы, связавшие нас, не распались. Мы не нуждались в объяснениях.