В погоне за ускользающим светом. Как грядущая смерть изменила мою жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Юджин О'Келли cтр.№ 25

Вода соединяет миры.

У воды нет ни начала, ни конца. Вода бесконечна. Вода – жизнь.

Этим состоянием я владел далеко не в совершенстве. Моей целью было задерживаться в нем, но мне иногда мешали. Я поставил перед собой задачу постоянно существовать в этом состоянии, чтобы даже не вспоминать о будущем, но это мне не всегда удавалось. Иногда я вдруг видел собственный мозг в процессе облучения. Или опыт не давал мне абстрагироваться от жизни. Я все еще мало чем отличался от окружающих. Входить в такое состояние было удобнее с утра пораньше, а когда я запаздывал, усталость и дневные впечатления вызывали никчемные посторонние мысли, которыми я не мог управлять…

Чем лучше ты овладеешь этим искусством, тем большего добьешься, думал я. И тем большее облегчение почувствуешь, когда придет время. Работа продолжается. Мой час, когда он придет, будет не так уж плох. Скорее всего не будет, и точка. Новое упражнение увлекло меня. Казалось, я выполняю одновременно духовную и практическую задачу: облегчаю себе переход. Если мир иной хоть как-то связан с нашим, тогда, ежедневно тратя время на переход, я прокладываю путь в него. Мой путь.

Я вдруг почувствовал, что уже не так беспомощен, хотя и умираю.

* * *

Спонтанность.

Зачастую идеальное и незапланированное идут рука об руку. Проведенный с Коринной и Джиной день оказался идеальным не просто потому, что я провел его в обществе жены и дочери, но и потому, что события сложились сами собой. Что произошло бы, если бы я чаще уделял внимание спонтанности в моей жизни? Или в какой-нибудь из ее сфер? Неужели пришлось бы пожертвовать успехом в бизнесе, которому я так радовался и ради которого решился на такие жертвы?

Аудит – это, по сути дела, предсказуемость, стремление избежать сюрпризов. В сущности, контроль. А разве в спонтанности мало «неподконтрольного»? И тем не менее она – неотъемлемый элемент жизни. Настоящее открытие для человека, ведущего продуманную жизнь.

Я понял, что в катании на лыжах спонтанности больше, чем в гольфе. Катаясь на лыжах, мы демонстрируем реакцию. Можем даже ошибаться, и эти ошибки простительны. Ошибка, допущенная в катании на лыжах, пусть даже серьезная, прогулку не испортит. При игре в гольф мы лишены такой роскоши.

Не поймите меня превратно: я люблю гольф. Но, пожалуй, мне следовало чаще кататься на лыжах.

Любой подтвердит: даже на пороге смерти я продолжал усваивать уроки.

* * *

Шесть недель курса лучевой терапии завершились, и мы с Коринной и Джиной отправились в наш летний дом на озере Тахо. Поначалу от слабости мне было трудно даже одеваться самому. Немного оправившись после облучения и поездки, я решил восстановить силы. В доме на озере были бассейн и тренажеры. Мне не терпелось покататься по полю для гольфа на специально изготовленном трехколесном велосипеде (чувство равновесия часто подводило меня) с головокружительной скоростью 8 км в час. Хорошо уже то, что я снова мог кататься, хотя и не на двухколесном велосипеде. Сайт изготовителей велосипедов с тремя колесами я нашел в Интернете. И задумался о том, почему в бытность руководителем так редко пользовался трехколесными велосипедами – иными словами, неожиданными творческими решениями. Я уже не сомневался, что благодаря болезни приобрел нестандартное мышление, более гибкое, чем когда-либо.

Приятно было думать о том, что я отлично справлялся с работой, пока был здоров. Но если бы в то время я знал все то, что знаю сейчас, то руководил бы гораздо эффективнее. Наверняка я нашел бы способ привнести в жизнь гармонию и уделять близким больше времени. А прежде я всегда считал необходимым физически отделяться от них. Дом домом, а офис офисом. Мое мышление было слишком ограниченным, рамки чересчур жесткими.

И хотя я не принадлежал к числу руководителей, которые считают своим долгом служить для подчиненных образцом трудолюбия, мне всегда казалось, что я должен занимать место в авангарде трудоголиков, иначе неизбежно упаду в глазах других сотрудников.

А если бы я работал не так помногу? Если бы продолжал добросовестно трудиться, но вместе с тем пользовался привилегиями своей должности, чтобы служить образцом гармонии? Если бы я додумался до этого своевременно, я мог бы реализовать замысел и проявить фантазию. Но я не додумался. Ни разу за годы упорного труда. Только неоперабельный рак мозга заставил меня изменить точку зрения.

Я слышал об одном руководителе, который жил неподалеку от офиса, и потому заезжал туда по выходным, задерживался и проводил за работой по много часов. Верно, а почему бы и нет?

Каким-то образом этот человек приобщился к религии. И увидел, что идет по неверному пути. И как же он поступил? Переехал. Поселился так далеко от офиса, чтобы уже не иметь возможности заглядывать туда по выходным. Каждый день ему приходится дольше добираться от дома до работы и обратно, зато по выходным он свободен. И может посвящать это время жене и детям.

А мне и в голову не приходило урезать рабочие часы. Но если бы я поступил так умышленно, кто скажет, что, проводя больше времени с родными, я стал бы меньше думать о работе? Применять менее творческий подход? Работать менее эффективно?

Если бы я знал тогда, что значит жить настоящим, – так, как знаю это сейчас!

* * *

К нам на Тахо приехали друзья, с которыми я в последний раз виделся в разгар курса лучевой терапии. Всем нам представилась возможность ощутить вкус «здесь и сейчас» – полюбоваться поразительной красотой природы. Мне хотелось прочувствовать каждый обед и ужин, каждую прогулку, каждую беседу – а не туманное будущее, в котором меня не существовало физически.

Я написал письма внукам – пятилетнему Оливеру и трехлетней Шарлотте, объяснил, как люблю их, как восхищаюсь задатками, которые сумел в них разглядеть, – особенно теми, которых сам лишен. Письма я отдал Коринне; внуки получат их в день окончания школы.

* * *

Эта неделя была щедра на идеальные дни. Я уверовал, что большинству людей (в том числе и мне до болезни) понадобилось бы десятилетие, чтобы пережить столько же идеальных дней, сколько выпало на мою долю за последний месяц. С тех пор как мне поставили диагноз, идеальным оказывался не каждый день, но большинство, процентов семьдесят пять. А я стремился к сотне.

Я решил, что для прощания с Джиной придумаю что-нибудь особенное по пути в Прагу (мы запланировали отъезд на 16 сентября). Мы полетим частным самолетом, нам потребуется дозаправка далеко на севере, где Джине представится случай познакомиться и пообщаться с эскимосами. Затея впечатлила ее. Я надеялся, что силы меня не покинут. Скоро выяснится, уменьшились ли опухоли от облучения.

Природные явления я начал воспринимать по-новому. Когда мы жили в Калифорнии, я проводил много времени на свежем воздухе: играл в теннис, подолгу гулял пешком. Среди полей для гольфа попадались совсем заброшенные, почти пустыри. Но за последние несколько лет, особенно проведенных на руководящем посту, я как-то отдалился от природы.