– Так ты превратишь меня в горного хиппи.
– Будем надеяться.
Увидев Шона утром, стоящим у машины, и проведя с ним несколько часов в походе, я в какой-то момент позволила выпустить на волю то, что долгие годы держала под замком – свое тянущееся за романтикой сердце. И начала надеяться. Шон чересчур легко дал мне повод выглянуть из-за щита горечи, за которым я пряталась. Чувствую это влечение от каждого взгляда, каждого прикосновения, каждого непринужденного словесного обмена, дающих мне понять, что, быть может, выйти из своего убежища и осмотреться не так уж и опасно.
Не знаю, что нас в будущем ждет, но мы еще не так долго встречаемся. Даже если Шон объявил время нашим врагом, я прекрасно осознаю, каким хрупким бывает доверие, как оно может вмиг разбиться вдребезги. Время показало мне, что можно оказаться обманутой за считаные секунды. У меня был недолгий опыт отношений с мужчинами, но мне изменяли и лгали, меня унижали. Я приложу все усилия, чтобы такое больше не повторилось. У меня еще не было положительного опыта в доверии своим инстинктам касаемо мужчин. А после последней катастрофы я пообещала себе, что буду осмотрительнее. Следующему мужчине, завоевавшему мое сердце, придется постараться, чтобы заслужить мою привязанность. Красивых слов и пустых обещаний недостаточно. И все же обещание, которое я себе дала, и мое новое намерение временно сбежать из тюрьмы, плохо друг с другом вяжутся. Шон – запретное яблоко в моем новом саду безбрачия. Я хочу его телом. И совершенно ясно, что мое чувство взаимно. Может, не стоит загадывать дальше.
– О чем задумалась?
– Просто рада тут оказаться.
Он недоверчиво косится на меня.
– Я бы назвал это полной лажей.
– Я давно… ни с кем не встречалась. – Не совсем понимаю, подходящее ли это слово.
Шон смотрит на меня.
– И что?
– Это было давно – вот и все.
– Что случилось с последним парнем?
– Ты первый, – говорю я, когда Шон перешагивает упавшую ветку и с легкостью поднимает меня, чтобы я ее не задела.
– Мою последнюю девушку звали Бьянка. Она любила манипулировать, поэтому мы быстро расстались.
– Как именно она манипулировала?
– Она хотела меня контролировать. Я такое ненавижу. Она хотела манипулировать моим настоящим, но оказалось, что мне чаще хотелось сбежать от нее, чем терпеть ее выходки. Я расстался с ней. Твоя очередь.
– Он изменил мне в туалете клуба на мой восемнадцатый день рождения.
– Ого.
– Да, тот еще урод. Если честно, меня насчет него предупреждали. Моя лучшая подруга Кристи его ненавидела, а я ее не слушала. – Я смотрю на него с намеком. – Насчет тебя меня тоже предупреждали.
Шон закатывает глаза.
– Я знал, что нужно принести тебе наушники.
– Мелинда действительно любит поболтать.
– Она знает лишь то, что, по ее мнению, она знает.
Еще несколько шагов – и я замираю от звука, донесшегося из-за деревьев.
– Что это?
– Пойдем. – Шон ведет меня через очередную поляну из сплошного кустарника и заводит за угол. У меня отвисает челюсть и округляются глаза, когда я замечаю нависающий над нами водопад, а за ним глубокую пещеру, если ее можно так назвать. Она полностью видна из-за воды и скорее напоминает небольшую бухту.
– Господи, никогда ничего подобного не видела.
– Класс, да?
Через минуту мы стоим за водопадом, вода стекает в небольшой бассейн в самом низу. Я поворачиваюсь и вижу, как Шон кладет свой рюкзак и расстилает толстое одеяло.
– У нас будет пикник за водопадом?
– Круто же?
– Очень круто. – Я отхожу, пока Шон распаковывает рюкзак, отказавшись от моей помощи, и глазею, как он раскладывает разные контейнеры. Сыр и крекеры, злаковые батончики, фрукты. Так незамысловато, но только от одного проявления такой доброты замирает сердце. Шон достает несколько бутылок с водой, а потом протягивает мне руку. Это мечта, ожившая мечта. Этот мужчина с загорелой кожей и светящимися глазами тянется ко мне на фоне окружающей нас природы. Поборов желание вцепиться в него, я сажусь рядом на одеяле, наслаждаясь видом и чувствуя, как в попу впиваются несколько камешков.
– Необыкновенно.
– Рад, что тебе нравится. Рядом есть еще водопады, но этот уединенный.
– Он уединенный, потому что мы вторглись в национальный парк, – с улыбкой замечаю я. – На случай, если ты не заметил знак «Проход запрещен».
Шон пожимает плечами.
– Всего лишь очередные воображаемые границы.
– Вроде времени, да?
– Да, вроде времени. – Он убирает с моего лба намокшие от пота волосы. Голос Шона окутывает меня теплом: – С днем рождения, Сесилия.
– Спасибо. Классно, что ты запомнил.
– Ты упоминала, что скоро у тебя день рождения, и я уточнил дату в отделе кадров.
– Твой план намного интереснее моего, – признаюсь я, вдыхая прохладный туман, поднимающийся от водопада. Ниже на камнях сияет небольшое облачко радуги, и я мысленно запечатлеваю эту красоту. Я бы не хотела оказаться в другом месте.
– А что ты планировала?
– Читать. – Я оглядываюсь. – Но теперь мой план выглядит жалким. – Я смотрю на него и озвучиваю вопрос, который очень хотела задать: – Ты настоящий?
Открывая контейнер и закинув в рот кусок сыра, Шон хмурится.
– Ты о чем?
– Ну… ты правда такой милый? Или через пару недель превратишься в одержимого урода и все испортишь?
Его, кажется, совсем не задевает мой вопрос.
– Так вот к чему ты привыкла?
Я смело отвечаю:
– Да.
– Тогда, полагаю, зависит от обстоятельств.
– От каких?
– Ты сумеешь сохранить секрет?
– Да. – Я наклоняюсь к Шону, пальцы ноют от желания повторить его жест и смахнуть со лба мокрые светлые волосы.
– Хорошо.
– И все?
– Угу.
– Ты опять говоришь загадками. Мы и есть этот секрет?
Шон протягивает руку и прижимает меня к себе спиной. Берет кусок сыра и предлагает его мне. Я принимаю и жую сыр, прислонившись к Шону, наслаждаясь видом и ощущением его тела. Он такой заботливый, такой обезоруживающий, так хорошо умеет меня успокаивать, и мне гадко при мысли, что он может оказаться совсем не тем, за кого себя выдает.
Именно тогда я чувствую его замешательство.
– Что бы это ни было, пожалуйста, скажи сейчас. Я серьезно. Я бы предпочла знать.
Его дыхание щекочет мне ухо.