Ты, только ты - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Элизабет Филлипс cтр.№ 52

— Не думаю, что осталось хоть что-то, чего каждый уже не видел, — усмехнулся Дэн.

Фэб затаила дыхание. Рон медленно встал из-за стола и повернулся лицом к тренеру:

— В ваших комментариях здесь не нуждаются. Вы должны извиниться перед Фэб.

Лицо Дэна застыло, искаженное гримасой гнева.

— Она не получит ни единого моего извинения.

— Вас едва ли можно считать невинным в этом деле. Очевидно, что в номере пресловутого отеля присутствовали два человека. Проиграв столько матчей, не следует атаковать коллег. Вместо того чтобы оскорблять Фэб, вам, возможно, стоит поразмыслить о новых вариантах атаки на поле.

Дэн, казалось, с трудом верил своим ушам.

— Ты подвергаешь сомнению мой метод тренировки? Кадык Рона дернулся, он тяжело сглотнул, прежде чем заговорить снова:

— Мне кажется, я достаточно ясно выразился. Вы вели себя грубо, агрессивно и оскорбительно по отношению к Фэб. Она не только владелица команды и ваш наниматель, она также и человек, заслуживающий всяческого уважения.

У Фэб не было времени, чтобы выразить Рону благодарность за его галантную защиту. Она была слишком обеспокоена злыми черточками, образовавшимися в уголках рта Дэна. Слишком поздно она вспомнила, что перед ними человек, который был склонен встречать все нападки на него яростной контрагрессией.

— А теперь послушай сюда, ты, маленький чирикающий пискун. Как я обращаюсь с Фэб — это не твоего ума дело, и ты знаешь, куда тебе нужно засунуть твои долбаные уроки хорошего тона!

— Прекратите, прямо сейчас, — предупредил Рон. Но Дэн, живущий на адреналине и эмоциях, не знал иных путей самореализации, кроме гнева.

— Я остановлюсь, когда решу остановиться! Если ты не хочешь сыграть своей головой в нужник, полный дерьма, то запомни, что я — единственный, кто отвечает за тренерскую работу в этой команде. Мне кажется, ты возомнил о себе больше, чем можешь из себя выдавить, и только потому берешь под свою защиту женщину сомнительной репутации.

Тяжелая тишина повисла в комнате.

Вся кровь отхлынула от головы Фэб. Она вновь почувствовала себя беззащитной и одинокой.

Дэн опустил глаза. Его рука произвела какой-то незначительный, почти беспомощный жест.

— Я отстраняю вас на неделю, — спокойно сказал Рон. Голова Дэна вскинулась, а его губы сложились в жестокую усмешку:

— Ты не можешь меня отстранить. Я тренер, а не один из игроков.

— Тем не менее я вас отстраняю.

Обеспокоенная, Фэб сделала шаг вперед:

— Рон…

Он поднял руку и мягко произнес:

— Пожалуйста, не касайтесь этого, Фэб. Я делаю свою работу, и делаю ее по-своему.

Дэн сократил расстояние между ними, нависнув над главным менеджером с таким видом, что Фэб съежилась. Он заговорил низким, тягучим голосом:

— Я надеру тебе задницу.

Кожа Рона приняла зеленоватый оттенок, но голос его звучал ровно:

— Я хочу, чтобы вы покинули это здание немедленно. Вам запрещается вступать в контакт с любыми тренерами или игроками до окончания вашего отстранения, то есть до финального свистка следующей воскресной игры.

— Я покину это здание, когда мне, черт побери, заблагорассудится.

— Из уважения к Фэб, пожалуйста, не усугубляйте этого дела.

Несколько секунд Дэн смотрел на него, сжав от ярости губы.

— Ты еще пожалеешь об этом.

— Я уверен, что вы правы. Но я должен поступить так, как считаю нужным для пользы дела.

Дэн смерил его долгим взглядом и тяжелой походкой прошествовал к выходу.

Фэб прижала руку ко рту. Рон нежно сжал ее локоть.

— Пресс-конференция состоится на тренировочном поле в час дня. Я зайду за вами в ваш кабинет.

— Рон, я действительно не…

— Простите меня, Фэб, но боюсь, что меня сейчас вытошнит.

Отпустив ее руку, он опрометью бросился из конференц-зала, пока она с ужасом смотрела ему вслед.

С грохотом, подобным пулеметной очереди, Дэн скатился по лестнице на первый этаж. Широкими шагами он пересек вестибюль и с силой двинул по металлической планке двери, распахивая ее. Яркий солнечный день не смирил его ярости.

Шагая к машине, он прикидывал, что предпринять в первую очередь. Для начала он собирался свернуть шею этому маленькому красавцу. Вывернуть его задницу наизнанку. Любой вид отстранения главного тренера от работы был прямым нарушением его контракта, и его адвокаты сделают фарш из Фэб и ее подлипалы.

Ему надо прекратить вести себя как ослу. Он положил руку на крышу автомобиля и сделал глубокий, неуверенный вздох. Ему стало стыдно; он был зол теперь не на Фэб, а на себя самого. Никогда в своей жизни он не обращался с женщиной так мерзко, даже с Валери. И Фэб не заслужила этого. Она сводила его с ума, но в этом абсолютно нет ее вины. Она была взбалмошной, сексуальной и очень притягательной — по-своему, конечно, в присущей ей манере.

Он ненавидел себя за эту вспышку, за почти полную утрату контроля над собой, но его охватила ярость, когда этот хорек с экрана вторгся в их интимный мир. Он был достаточно хорошо знаком с нравами прессы, чтобы понять, что под их давлением Фэб может кончить тем, что примет на себя то, в чем виноват он сам. Ему надо было по-дружески поговорить с ней и обсудить положение, вместо того чтобы бить по ней из орудий главного калибра.

Он понимал, что все бы пошло по-другому, если бы не фотографии. Мысль о том, что множество любопытных, нескромных и похотливых глаз станут смаковать каждую линию ее тела, привела его в бешенство. Его реакция была абсолютно лишена логики, принимая во внимание тот факт, что ее тело уже и так выставлено на обозрение в большинстве музеев мира, но он ничего не мог с этим поделать. Кроме того, абстрактные картины имели все-таки пристойный вид и были осенены флером высокого мастерства. Фотографии, которые помещены в «Бомонде», тоже не назовешь порнухой, но мир набит миллионами потеющих задниц, которые не собираются догадываться об этом. Мысль о том, что кто-то будет пускать слюни, глядя на обнаженную Фэб, выводила его из себя.

Проклятый характер. Когда же он наконец повзрослеет и научится сдерживать себя? Не надо иметь диплом психолога, чтобы понять, что этому не бывать. Потому что с тех пор, как он себя помнит, его старик неукоснительно избивал его, когда он имел глупость заплакать при нем или пожаловаться на обиду.

Он все еще слышал пьяную брань своего старика. «Принеси-ка мой ремень, чтобы я всыпал тебе, маленькая девчонка».

Подрастая, Дэн уяснил, что ярость — единственная эмоция, которую он может безопасно выражать в присутствии своего старика, и когда он, будучи пятилетним ребенком, кинулся на отца с топором, тот не взбесился, а рассмеялся. Черт побери. Тридцатилетний мужчина все еще ходит по тропке, протоптанной детскими сандалетами, и кое-кто, безусловно, прав, решив его на какое-то время поставить в угол.