Юрий Гагарин. Первый человек в космосе. Как это было - читать онлайн книгу. Автор: Александр Милкус cтр.№ 36

Норвежец Амундсен и англичанин Скотт, американец Де-Лонг и француз Лаперуз, наш ледовый герой Георгий Седов и неутомимый путешественник Алексей Федченко – как длинен этот драматический список открывателей нашей планеты. Люди погибли, но новые корабли уходили со стапелей, новые самолеты выруливали на взлетную полосу, новые отряды уходили в леса и пустыни. Но разве это судьба только путешественников? Разве не отдавали во имя знаний своих жизней физики? Разве не жертвовали собой ради других врачи? А летчики-испытатели?

– Помню, однажды Герман Титов сказал мне, что когда он увидел, как тщательно готовят ракету к старту, то подумал: если бы так готовили каждый самолет, профессия летчика была бы, наверное, самой безопасной.

– Надежность ракеты-носителя и космического корабля, конечно, несравненно выше любого другого транспортного средства. Но ведь и конструкция их несравненно сложнее. Понятия разгерметизации кабины, например, у шоферов вообще не существует, а для летчиков это уже крупная неприятность, для летчиков-космонавтов она может привести к мгновенной гибели. И как бы ни возрастала надежность, само усложнение – вполне закономерное – конструкции, вытекающее из усложнения задач, стоящих перед космическим экипажем, чревато возможными отказами и неисправностями. Одни неисправности могут быть устранены активными действиями самого космонавта; другие, даже не устраненные, могут лишь помешать выполнению того или иного пункта программы его работ; третьи, самые опасные, могут угрожать его жизни. Именно такие неполадки – ненормальности в работе парашютной системы – послужили причиной гибели капитана «Союза».

На теннисном корте. Юрий Гагарин и экипаж корабля «Восход-1» Константин Феоктистов, Владимир Комаров и Борис Егоров

– Юрий Алексеевич, должно быть, отчасти и по нашей журналистской вине скупая информация о полете Владимира Михайловича послужила причиной различных слухов, отражение которых мы находим и в письмах. Нас спрашивают, правда ли, что В.М. Комаров терял сознание во время орбитального полета, что отказывала радиосвязь, что он замерз, что во время спуска на борту «Союза» возник пожар и т. п. Очень досадно слышать все эти небылицы. Находясь на пункте связи космодрома, я часто слышал доклады Владимира Михайловича с орбиты, вплоть до последнего его доклада, когда он сообщил, что тормозная двигательная установка отработала, назвал точное время ее работы, сказал, что произошло отделение приборного отсека, что все этапы торможения прошли нормально и чувствует он себя хорошо.

– Комаров замечательно работал всё время своего испытательного полета. Ни разу он не докладывал ни о каких неполадках в системах жизнеобеспечения космического корабля. Это было видно и по телеметрическим показаниям аппаратуры. Всё время полета радиосвязь была устойчивой, слышимость прекрасной.

Помните, какой спокойный, вроде бы даже вас успокаивающий голос был у Володи? Он работал, ел, спал (в это время он, естественно, не говорил с Землей) по программе.

После доклада, о котором вы говорите, связь с кораблем действительно прервалась. Корабль вошел в плотные слои атмосферы, и его наружные антенны сгорели. Так и должно было произойти. Так было и во время моего полета на «Востоке», так было во время приземления всех других советских космических кораблей. Но в то время «Союз» был уже в зонах видимости наземных радиолокационных станций, которые словно передавали его с рук на руки, вернее, с луча на луч. Доложенные ими параметры спуска еще раз подтвердили, что этап активного торможения с помощью тормозной двигательной установки и последующее пассивное торможение в плотных слоях атмосферы проходят абсолютно нормально, не вызывают и тени тревоги, полностью совпадают с расчетом. Отклонение от заданной точки приземления могло изменяться лишь в пределах буквально нескольких километров уже ввиду чисто местных условий: непредвиденных изменений в направлении и скорости ветра на разных высотах.

На финише все было отлично до того момента, когда должна была сработать парашютная система.

– В других письмах, не менее горьких, есть иные домыслы, теперь уже о том, что Комаров, быть может, спасся. Трудно осуждать людей за такие предположения. Ведь ими руководит искреннее страстное желание предполагать лучшее…

– Как бы хотелось и всем нам поверить, что Володя Комаров жив… Увидеть его улыбку… Но надо смотреть правде в глаза.

– Юрий Алексеевич, и последний вопрос: о чем вы думали, о чем говорили с вашими друзьями в эти дни после похорон Владимира Михайловича?

– Разве все расскажешь? О многом. Думали о том, что ваши, может быть, чересчур бодрые репортажи о нашей работе способствовали тому, что космические полеты воспринимались некоторыми как заведомо счастливый и легкий путь к славе. И все, в том числе и мы сами, умом понимали, что случиться может всякое, а сердцем не верили. И никак не думали, что беда так близка.

Комаров сделал важное дело: испытал новый корабль, но и другое очень важное дело сделал он: заставил всех нас быть еще собраннее, еще придирчивее к технике, еще внимательнее ко всем этапам проверок и испытаний, еще бдительнее при встрече с неизвестным. Он показал нам, как крута дорога в космос. Его полет и его гибель учат нас мужеству. Он жил и умер как коммунист. Мы горды тем, что он был нашим другом, каждый из нас пронесет память о нем через всю свою жизнь.

Мы думали о времени новых стартов. О новых полетах на новых кораблях. Мы научим летать «Союз». В этом вижу я наш долг, долг друзей, перед памятью Володи. Это отличный, умный корабль. Он будет летать. Мы сядем в кабины новых кораблей и выйдем на новые орбиты. Весь жар сердец, весь холод ума отдадим мы делу. Володя погиб во имя жизни. И завещал нам любить ее еще крепче. Мы будем жить и работать. Мы сделаем все, что прикажут нам Родина, партия, советский наш народ. Нет ничего, что бы не отдали мы для чести его и славы.

…Вот о чем говорили в эти дни космонавты…

«Комсомольская правда»,

17 мая 1967 года

От редактора этой книги: до трагической гибели самого Гагарина оставалось десять месяцев…

27 марта 1968 года Гагарин погиб в авиационной катастрофе, выполняя тренировочный полет на самолете УТИ МиГ-15 под руководством В.С. Серёгина, вблизи деревни Новосёлово Киржачского района Владимирской области.