Лето злых духов Убумэ - читать онлайн книгу. Автор: Нацухико Кёгоку cтр.№ 5

– А теперь ты сравниваешь книги с рыбой, – проворчал Кёгокудо и погрузился в молчание.

Поскольку в результате наших небольших словесных пикировок загнанным в угол обычно оказывался я, то должен был признать, что наблюдать растерянность моего друга, нашедшего лишь такой короткий ответ, было довольно приятно, и у меня немного улучшилось настроение. Я тотчас торопливо заговорил снова, боясь упустить редкий шанс его переспорить.

– Да, а почему бы и нет? Твои книги – это рыба, а сам ты – торговец рыбой, притом самого низкого пошиба, – который пробует свои товары прежде, чем выставить их на полки! Как должны чувствовать себя твои клиенты, покупая книги, которые хозяин магазина уже прочел? Об этом ты никогда не задумывался?

– Пф! – фыркнул он. – Книги в букинистическом магазине принадлежат хозяину магазина. Они не взяты взаймы у какого-нибудь издателя, и я не продаю их по комиссии. Каждую книгу в этом магазине я приобрел за собственные деньги. Поэтому, что бы я с ними ни делал – читал их или использовал в качестве подушки, – это не может являться основанием для жалоб. Мои клиенты приходят ко мне и просят меня продать им мои книги. А я, понимая, что нужно моим клиентам, подбираю для них книги и даю им то, чего они хотят. И кстати, должен тебе заметить, что книга, которую я читаю в данный момент, не предназначена для продажи, – закончил он, явно довольный собой. Затем повернул том в японском переплете и приподнял его так, чтобы я мог прочесть название.

Книга, которую он читал, принадлежала к эпохе Эдо – это был сборник гравюр Ториямы Сэкиэна под названием «Иллюстрированное собрание ста случайно выбранных демонов» ^[2], или «Собрание одержимых духами предметов домашнего обихода», посвященное цукумогами – ожившим вещам, которыми люди когда-то пользовались в повседневной жизни. Это действительно был, как он и сказал, особенно ценный экземпляр, не предназначавшийся для продажи. Так или иначе, даже если исключить эту конкретную книгу, он действительно читал практически каждую из книг, которые продавал. Не то чтобы здесь было нечто особенное или дурное, но я часто находил в этом повод подшутить над ним.

По правде говоря, ненасытность Кёгокудо как читателя была для меня еще одним основанием, чтобы сомневаться в глубине его заинтересованности в собственной профессиональной деятельности. Насколько я мог судить, Кёгокудо брал лишь те книги, которые хотел прочесть сам. И то, что его интересы простирались столь невероятно широко и далеко, что у него практически всегда находились книги, интересные его клиентам, было просто счастливым совпадением.

Улыбка Кёгокудо стала еще шире:

– Ну что ж, давай поднимайся.

Наконец-то мне было предложено зайти в гостиную в жилой части дома.

– Моей жены сейчас нет, так что кофе я тебе предложить не смогу. Тебе придется довольствоваться слабым чаем – впрочем, твой невежественный язык все равно едва ли способен распознать разницу между кофе и спитым черным чаем, – сообщил мне продавец книг в своей обычной бестактной манере. Он протянул руку к традиционному низкому чайному столику – дзатаку, покрытому психоделическими черно-оранжевыми завитками и разводами лаковой росписи цугару-нури ^[3], – и взял с него заварочный чайник, который определенно находился там задолго до того, как пришел я.

– О чем это ты? Может быть, по мне этого так сразу и не скажешь, но я с легкостью могу распознать по запаху лучшие сорта кофе.

– Ты, должно быть, шутишь! – рассмеялся Кёгокудо. – Ты разве забыл случай, когда заказал в том кафе колумбийский кофе, а официантка по ошибке принесла тебе мокко? А потом ты рассказывал, как в тот день пил колумбийский кофе, хотя обычно предпочитаешь острую горечь мокко, – даже не осознавая, каким дураком ты себя выставлял… Ах, я прекрасно понимаю, как грошовые писаки вроде тебя не могут упустить малейшей возможности, чтобы показать, будто бы им что-то известно; но, честное слово, попробуй себе представить, как неловко было слушать твою околесицу.

Между тем чай, который он передо мной поставил, ни на секунду не прерывая своей яростной тирады, действительно был заварен в третий или даже в четвертый раз из одних и тех же листьев. Впрочем, пока взбирался на холм к книжному магазину, я порядком взмок, так что даже такой слабый чай показался мне довольно приятным на вкус.

Комната, располагавшаяся за магазином, была достаточно большой, чтобы на ее полу умещалось десять татами ^[4], а ее стены от пола до потолка были заняты книжными полками, что делало это помещение практически неотличимым, собственно, от книжного магазина. Подумать только, Кёгокудо здесь жил! Его лучшая половина частенько жаловалась на пыль, чему я мог только посочувствовать. Многие из этих книг якобы предназначались для продажи, но вместо этого они бесцеремонно вторгались в его жилое пространство. Хотя, может статься, все было как раз наоборот, как сам он однажды признался, и в действительности все это были его собственные книги, которые, заполнив его дом, плавно перетекли в помещения магазина, так что ему не оставалось ничего иного, как начать продавать их.

Всякий раз, когда я присоединялся к нему в гостиной, магазин закрывался. Нередко мы настолько увлекались нашими вечерними беседами, что забывали даже поужинать.

Когда-то я вступил в свою взрослую жизнь как исследователь, занимавшийся слизевиками ^[5] и подобными им организмами и довольствовавшийся весьма скудным финансированием от моего университета. Однако с течением времени обнаружилось, что мои доходы не в состоянии покрыть даже коммунальные счета и минимальные расходы на быт, так что я начал писать заказные статьи и эссе на самые разные темы, чтобы как-то свести концы с концами. Основной плюс подобной работы заключался в возможности свободно распоряжаться своим временем. Не считая нескольких дней перед окончательным сроком сдачи статьи в печать, в другое время я вполне мог позволить себе не заниматься ничем конкретным или, иными словами, слоняться без дела с полудня до вечера. Кёгокудо же, напротив, практически постоянно был на своем рабочем месте за прилавком магазина. Сначала я боялся, что мои визиты могут причинять ему неудобство, но поскольку, как я уже говорил, он едва ли был заинтересован в том, чтобы действительно продавать книги, вскоре я совершенно перестал об этом беспокоиться.