– Леандр, – тихо хрипит она. – Я… Я хотела… я…
– Ты не убивала его, – говорю я твердым голосом, не отводя от нее глаз. – Это сделал я. Но ты только что спасла нам обоим жизни. – Я заставляю себя слегка улыбнуться. – Я так тобой горжусь. Без твоего вмешательства я бы сейчас, наверное, тоже лежал мертвым на холодной земле. Я все еще стою здесь только потому, что ты была достаточно храброй, чтобы вмешаться.
Паника слегка утихает в ее взгляде, но она все еще дрожит и стучит зубами. Я издаю резкий свист, и Элора рысью выбегает из своего укрытия. Я быстро хватаю плащ, перекинутый через седло, и заворачиваю в него Давину. Затем поднимаю ее. Она кажется такой хрупкой, что я боюсь раздавить ее своим прикосновением. Она все еще дрожит, но не так сильно, как до этого.
– Все хорошо, – шепчу я несколько раз, потому что не знаю, что еще сказать, как успокоить и выдернуть ее из этого состояния.
Добравшись до источника, я осторожно опускаю ее на камни на берегу. Ее кожа, запачканная кровью, бледнее обычного.
– Ты должна сказать, не ранена ли, – мягко прошу я, опустившись перед ней на колени. Я приподнимаю ее подбородок, чтобы она снова посмотрела на меня, а не на кровь. Я могу только надеяться, что это не ее.
Она нерешительно качает головой.
– Их здесь… не было. Я услышала, что ты зовешь меня. А потом был шум боя… Я бежала… И не думала.
Я облегченно вздыхаю.
– Все будет хорошо, – повторяю я, убирая с ее лица несколько прядей. – Я боялся, что они найдут тебя первой. Что… еще один отряд проберется через кусты и найдет тебя раньше, чем я… Я хотел добраться до тебя, но они преградили мне путь. Только когда один из них спросил, где ледяная девушка, понял, что они еще не нашли тебя.
И я был так рад, что едва мог дышать. Однако я скрываю это от нее. Когда она все еще не отвечает, я отрываю кусок ткани от рубашки и окунаю его в горячий источник. Аккуратно смываю уже подсохшую кровь. Сначала очищаю ее ладони, которые запачкались сильнее всего, затем руки и, наконец, лицо. Осторожно беру за подбородок и поворачиваю ее голову, чтобы не пропустить ничего. Я чувствую, как ее глаза следят за каждым моим движением, и я бесконечно благодарен, что она медленно приходит в норму. И не сопротивляется мне. Не знаю, что бы я тогда делал.
Когда я смотрю ей в глаза, они почти такие же ясные и яркие, как и до нападения.
– Ты не сделала ничего плохого, – бормочу я, вытирая кровь у уголка ее рта. Почему мои пальцы сейчас дрожат? – Они напали на нас. Если бы мы не защищались, то были мертвы или они бы нас похитили.
Она издает тихий звук, который я истолковываю как одобрение.
– Я говорил тебе не целиться в шею, – замечаю я, борясь с упрямыми брызгами крови на ее щеке. – Как я смогу когда-нибудь тебя отмыть?
– Теперь я понимаю… что ты имел в виду под «хаосом», – хрипло выдыхает она.
Огромный камень падает у меня с сердца, потому что она наконец заговорила полными предложениями и, по крайней мере, немного поддалась на мои слабые насмешки.
– Что… что с тобой? – спрашивает она. – Ты… ранен?
Ее взгляд скользит по мне. Конечно, я тоже с головы до ног залит чужой кровью, но об этом я позабочусь позже.
– Нет, – отвечаю я. – Хотя их было больше, но это были необученные воины, всего лишь группа разведчиков, которая отважилась зайти слишком далеко в глубь страны.
– Но их было… – она хмурится. – Сколько их было?
– С учетом того, кого обезвредила ты? Пять.
Ее взгляд с недоверием скользит по мне, как будто она должна убедить себя, что я действительно мог устоять против такого количества противников. Положив палец ей под подбородок, слегка приподнимаю ее голову, пока она снова не смотрит мне в глаза.
– Я в порядке, Ви, благодаря тебе. Если бы ты не вмешалась…
– Я не думала об этом, – говорит она. – Я просто знала, что мне нужно что-то сделать. Потому что в противном случае ты… – Она хмурится. – Я даже не хочу представлять, что бы иначе произошло.
– Спасибо тебе, – шепчу я.
И я серьезно. За исключением нескольких упражнений, которые показал ей, у Давины нет никакого боевого опыта. Тем не менее она не стала прятаться, надеясь на лучшее, а бросилась мне на помощь – не зная, чего ожидать, и вооружившись одним кинжалом.
Я никогда не встречал такой храброй женщины. Смелой, умной, которой палец в рот не клади… и к тому же красивой.
На несколько мгновений я погружаюсь в ее взгляд, ища в нем остатки страха или чувства вины, но не нахожу в нем ничего, кроме тепла и облегчения. Затем мой взгляд смещается ниже и задерживается на ее слегка приоткрытых губах. Я напряженно сглатываю, борясь с желанием, которое бурлит во мне, едва позволяя ясно мыслить. Мне нужно только слегка наклониться вперед.
Глупая идея… Я ни в коем случае не должен пользоваться ситуацией! Не после того, как мы оба столкнулись со смертью. Давина все еще не отошла от потрясения. Если я сейчас… Я качаю головой, чтобы прогнать эту мысль. Кажется неправильным думать о том, как поцеловать ее. Но, как бы я ни сопротивлялся, я жажду этого.
Никогда не испытывал такого желания. Будто моя кровь кипит.
Я откашливаюсь и отвожу взгляд. Если продолжу смотреть на ее губы, будет только хуже. Почти то же самое с ее ушами: я смотрел на них весь проклятый день, а вечером не смог обуздать себя и коснулся их. Я не должен снова потерять контроль.
– Мы… должны продолжить ехать сегодня ночью, если поблизости окажутся другие земельцы и…
Я резко замолкаю, чувствуя прохладную руку Давины на своей щеке. Еще бы чуть-чуть, и я бы отшатнулся от прикосновения. Не потому что она неприятна или отталкивает меня – совсем наоборот. Не могу вспомнить, когда в последний раз – за исключением вчерашнего вечера – меня так нежно касались. Должно быть, в детстве. С тех пор как я стал мужчиной и рыцарем, до меня дотрагивались лишь несколько женщин, но ни одна из них – подобным образом. Ни одна не была такой нежной и не заставляла меня чувствовать… больше. Я хочу большего. Чем это ласковое прикосновение. Чем короткие словесные перепалки, которыми мы обмениваемся в течение дня. Чем легкое давление ее тела на мое, кода она сидит в седле передо мной.
Я почти забыл, насколько приятным может быть чужое прикосновение. Благодаря Давине я снова понял это. Но мне этого мало.
«Больше!» – раздается в моей голове жадный голос, которого никогда прежде не слышал. Ни с одной женщиной, которую знал. И ни одну я не хотел так сильно, как эту молодую фрискийку. Я мысленно обзываю себя дураком, что вообще думаю о чем-то подобном.
В тот момент, когда ее взгляд отрывается от моих глаз и скользит ниже, все причины, по которым это кажется глупой идеей, а я безнадежный дурак, исчезают из моей головы. Остаются только теплая, требовательная тоска и отчаянное желание большего.