Алиса вошла, увидела мой чудесно накрытый стол и, уж не знаю почему, едва не расплакалась. Ох уж эта Алиса! Такая чувствительная! Подошла ко мне и обняла крепко-крепко! Лапочка моя!
Я налила ей бокал бордо.
– Ну-ка попробуй мое винцо! Богатейший напиток!
Она отпила большой глоток, и ни слова. Как будто грошовую кислятину попробовала.
– Ну а я сейчас посмотрю, что ты там мне подарила!
– Да ты не торопись, спешить некуда.
– Ты меня знаешь, я нетерпеливая!
Я развернула сверток под тревожным взглядом Алисы и увидела… вязаный шарф… ну… просто замечательный! Темно-синий, с розовыми сердечками и зелененькими звездочками. Нельзя сказать, чтобы модный (на моду мне вообще наплевать), но на первый взгляд… удивительный. И я себе сказала: Алиса же выбрала его не случайно в последнюю минуту, она все взвесила, все обдумала. Наверное, она хотела мне что-то сказать этими сердечками и звездами? Синий – цвет надежды, сердечки – ее любовь ко мне, а звезды? Что же они такое? Небо? Широта? Будущее? Все может быть. Цвета, конечно, так и кричат, но это чтобы меня оживить немного, а то я ношу только черное да коричневое. Спрашивать, что имела в виду, не стоит, а вдруг обидится. Вон ведь смотрит на шарф, будто впервые его видит. Нет, скорее как будто жалеет, что его выбрала.
– Знаешь, в магазине он выглядел совсем по-другому, – пролепетала она.
– Правда? А мне он нравится.
– Нет, я заберу его и подарю тебе другой, – говорит Алиса и протягивает руку к шарфу.
Вид у нее при этом очень решительный. Кто-кто, а я свою Алису знаю, она всегда собой недовольна. Но я держусь стойко.
– Стоп машина, дорогая Лина! Шарф отличный. Очень оригинальный. И потом, это твой подарок, так что он мне дорог вдвойне.
Тут Алиса возьми и разрыдайся. И, если честно, это было лишнее.
– Какая же я…! Я все порчу. Я не стою твоей дружбы!
Я так удивилась, что даже расстроилась и обняла ее покрепче.
– Да не огорчайся ты так! Честное слово, он мне нравится. Конечно, очень неожиданный… но симпатичный. Ну-ка говори, из-за чего твое большое горе?
Никогда я не видела Алису такой. Она, конечно, бывала грустной, иногда даже слезки блестели на ее хорошеньких глазках, когда она рассказывала мне о неприятностях на работе, но чтобы так рыдать? Такого не было никогда. Я встревожилась. Конечно, из-за нее, но еще из-за телятины, которая дожидается на кухне и не терпит никаких разогреваний в микроволновке. А если моя Алиса не успокоится? Разогретая телятина – это отстой.
Но Алиса взяла себя в руки.
– Прости, пожалуйста. У тебя день рождения, а я реву. Теперь ты убедилась, что я королева идиоток?
– Выпей-ка лучше глоточек и поешь салатика. А я пока схожу на кухню и посмотрю, как ведет себя там мой теленочек. А то вдруг он уже стал коровкой?
Когда я вернулась, Алиса ковыряла вилкой в салате.
Я уселась напротив нее и спросила:
– А теперь скажи, дорогая, что у тебя не так?
– Да ничего. А вообще… все! Но сегодня твой день рождения, и мы будем веселиться.
– Но сначала ты мне расскажешь, какие у тебя проблемы.
Алиса поежилась.
– Да на работе… Я устала оттого, что меня держат за идиотку.
– Начальник так и достает? Ну я ему покажу! Приду и вырву его дурацкое сердце, которое, видно, у него каменное. Вырву через задницу! – Тут я немного успокоилась и спросила: – Что сегодня было?
– Да все как обычно.
– А почему так расстроилась? Неужели не привыкла?
– А разве привыкают к унижению?
– Ну-у… Ты чего-то недоговариваешь. С чего вдруг ты так расклеилась?
– Понимаешь… Вот-вот, и уже зима… Потом весна придет… Потом лето!..
– И что? Тут ничего не поделаешь, таков порядок. Теперь, правда, с глобальным потеплением только и жди, что каких-нибудь перемен… Но лично я бы никаких не хотела.
Алиса слегка улыбнулась.
– Не притворяйся, я совсем о другом. Я хочу сказать, что время идет… а для меня… для меня все застыло на месте.
Я ее поняла. Но она, боясь, как бы меня не ранить, не решилась сказать прямо, что ей осточертело одиночество и пустая жизнь без любви. Ну и зря не решилась, как раз я, с моим-то опытом одинокой жизни, и могу ее успокоить. Мне прекрасно знакомо это ощущение, что годы бегут все быстрее, а жизнь буксует на месте.
Но я с этим быстро смирилась, потому что если у меня есть достоинства, то главное из них – здравый смысл. Я признала очевидное: что никогда не была хорошенькой, и кокетства во мне ни на грош, и вообще ничего особо интересного, а главное, я совсем не приспособлена к жизни вдвоем. А вот Алиса – другое дело, она хорошенькая, глаз не отвести, умничка и такая нежная. Она одна кукует только из-за своей застенчивости, абсолютно надуманных комплексов и неудачного выбора друзей и работы. Вроде бы причины не слишком серьезные, но в таком городе, как Париж, их достаточно, чтобы оказаться за бортом. Алиса создана для южного города, там солнце возьмет и заглянет в самый потаенный уголок души, а сердечное тепло растопит любую застенчивость. Парижане, они закрытые, от них так и веет холодом, жизнь тут замучает спешкой, а погода – капризами. Париж романтичен для туристов, и то только для тех, кто с деньгами, которые им помогут сделать его красоты декорацией для любви или надежды. Трудно встретить мужчину своей мечты в городе, где на каждом квадратном метре теснятся в основном одинокие женщины. И среди десятка парней на этом квадратном метре (и не воображайте сразу десяток мужиков на квадратный метр… это я так, образно) трое женаты, трое геи, а еще трое считают себя чемпионами мира по потрахушкам. Остается один-единственный, и все девицы за ним охотятся. Так что если вы не первая красавица, не слишком расторопны или в вас нет соревновательного духа, то придется вам смириться или писать письма на телешоу «Любовь в лугах»
[6], пытаясь поймать удачу там.
Я наклонилась к Алисе и взяла ее за руку.
– Послушай меня, Алиса, у тебя есть все, чтобы встретить мужчину, который тебя полюбит.
И сделала паузу.
– Точнее, почти все, – прибавила я.
Она заглотила наживку и подняла на меня свои прекрасные глазки, в которых кроме слез блестело еще и любопытство: ей хотелось наконец узнать, в чем причина ее неудач.
– То есть? Что ты имеешь в виду?
– Тебе не хватает главного качества. Этого качества нет и у меня, но я прекрасно обошлась без него, потому что лишена амбиций… И привлекательности тоже.
– Ну-ну, договаривай.