Живи и давай жить другим - читать онлайн книгу. Автор: Хендрик Грун cтр.№ 34

– Вы хоть представляете себе, как все это травмирует Стейна? Имейте в виду, вы его погубите! Угробите! Загоните в могилу!

Звонок Теи, властной жены Стейна, застал меня врасплох.

Я промямлил, что ничего такого мы не имели в виду и что я не понимаю, о чем речь.

– Одно из двух, Артур. Либо ты ничего такого не имел в виду, либо ты не понимаешь, о чем речь. Я думаю, вы нарочно его третируете.

В пятницу после гольфа Стейн не вернулся домой, где его ждала горячая фасоль, а отправился гулять. Но не в парк или куда-то в этом роде, а на самый высокий в округе мост через Амстердам-Рейн-канал.

– И он не плавать туда ходил, Артур, – в ярости сказала Теа. – Когда он вернулся домой, я сразу увидела, что ему совсем плохо. Я выспрашивала его до тех пор, пока он не выложил мне все. Кстати, не смей упрекать его за это. К счастью, у него слишком развито чувство ответственности, чтобы спрыгнуть с моста. То самое чувство ответственности, которого нет у вас.

Я сначала утратил дар речи, а потом десять раз извинился.

– Прибереги свои извинения для Стейна. И пусть друзья твои тоже извинятся.

Я сказал, что так и сделаю.

– Стейн категорически возражал против моего звонка, так что не вздумай сообщать ему о нашем разговоре. Подумай лучше, как исправить дело. Я тебя предупредила. Удачи, – закончила она.

Туу-туу-туу…

Черт побери, я до смерти испугался. Господи, что нам теперь делать со Стейном?

Я слишком занят кремациями и погребениями. В голову постоянно лезут новые идеи. Можно, например, после похорон продавать кружки, кепки и майки с портретом покойника, чтобы хоть немного возместить расходы. И очень хорошо разойдутся новые носовые платки. Но сперва их нужно разок простирнуть, иначе они не впитают слез.

А вот еще шикарная идея: люди могли бы по подписке приобретать небольшое количество пепла покойника. Мой пепел, вероятно, не сулит большой прибыли, но какой доход принесли бы несколько десятков сертифицированных порций пепла Майкла Джексона?

Десять ракет – и два килограмма пепла Андре Хазеса ^[29] взлетели на воздух. А ведь десятикратное «Ооооооо!» можно было бы обналичить в виде двух тысяч наперстков с пеплом Андре. Один грамм пепла – один наперсток. Двести евро за наперсток – четыре куска. Подсчитайте свой выигрыш, дорогой Андре.

Еще одна идея не дает мне покоя: голос покойника, звучащий из гроба. С заранее записанным обращением.

«Выпустите меня отсюда!» – конечно, первое, что приходит в голову, но хит «Now it’s time to say goodbye» в хорошем исполнении тоже заденет публику за живое.

Кажется, я однажды уже излагал этот план?

И, кроме того, есть идея показывать в зале слайды, на которых он или она представлены в разных положениях, о которых мы ничего не знали. Множество изумленных возгласов «Вот это да!» заведомо гарантировано. Вставить между всеми благопристойными слайдами одно похабное порнографическое фото никому не известной парочки и задержать на мгновение стоп-кадр.

Как вам?

Некоторые хмурят брови. Они что же, вправду видели (например) фото Франса в школе танцев и фото Франса, свалившегося с раскладного стульчика в кемпинге, а между ними фото отсасывающей женщины? Недоуменно оглядываются на сидящих рядом. Соседка явно ничего не заметила, а вот впереди кто-то шепчет что-то на ухо своему соседу. Через некоторое время серия слайдов заканчивается и начинается сначала. Публика успевает сосредоточиться. Вроде бы странное фото мелькнуло после Франса в танцклассе. Кое-кто уже толком не слушает трогательную речь внука, напряженно ожидая появления на экране загадочного слайда. Вот он!

Черт возьми! Отсасывающая женщина. Соседи подталкивают друг друга. Поздно. Фото исчезло. Неужели… Франс? С женщиной? Я вроде ее откуда-то знаю…

На экране снова проплывает череда слайдов, но все ждут, когда снова появится Франс в танцклассе. Почти каждый к этому времени внимательно следит… не за детьми, конечно. Ждем, ждем… да, вот он, танцкласс.

И в этот момент представление заканчивается.

Мне бы хотелось осуществить несколько таких крамольных замыслов. Посеять некоторое замешательство на моих похоронах. Но поскольку я лично не буду лежать в гробу, я решил этого не делать. Ведь скорбящие посетители и без того будут обмануты, и было бы непорядочно дурачить их лишний раз.

Недавно, выезжая из похоронного центра в Пюрмеренде, я увидел кое-что новое. Вместо вереницы автомобилей на парковку вслед за машиной с покойником въехал автобус сопровождения. Это наверняка дешевле и намного веселей. При въезде на территорию центра пассажиры могли бы шутки ради залезть под сиденья.

Я попросил Йоста и Ваутера прийти в кафе. Нужно было сообщить им о разговоре с Теей, женой Стейна.

– Ну и урод этот Стейн, черт его дери, – сказал Йост. – Мог бы предупредить нас.

– Чтобы ты уж наверняка этак легонько столкнул его с моста? – ухмыльнулся Ваутер.

Я подумал, что мои друзья слишком усердствуют по части юмора.

– Может, раз в жизни будем чуть серьезнее? Мне не до шуток. Ведь он наш друг, и я точно знаю, он потерял вкус к жизни.

– Жизнь – великий дантист. Ты сидишь, раскрыв рот, а он проходит корневые каналы, – парировал Йост.

– Где ты это вычитал?

– Нигде, но звучит красиво.

Но все-таки Йост и Ваутер посерьезнели. Не больно-то приятно сознавать, что, если Стейн в приступе отчаяния бросится под поезд, это будет на их совести. Они торжественно обещали больше не третировать его по пятницам во время гольфа. Даже когда я перееду в Италию. Сказали, что отныне будут обращаться с ним дружелюбнее.

Мне было поручено встретиться со Стейном и разведать, что там с ним происходит. Разговор будет непростым. Ваутер справедливо заметил, что моя скоропостижная смерть тоже наверняка не обрадует Стейна.

Может, стоит как-то ввести его в курс дела, хотя бы частично, но я не представляю себе, с какого боку к этому подобраться.

– Кстати, вам известно, что человек, который бросается под поезд, обходится железной дороге примерно в два с половиной куска? – спросил Йост, чтобы немного разрядить обстановку.

– Так много? – недоверчиво переспросил Ваутер. – Наверное, все-таки дешевле.

– Да, самоубийство – шуточка дорогая, блин. Между прочим, когда поезд останавливают, объявляют не о самоубийстве, а о «наезде на человека». Как будто речь может идти о заблудившемся туристе.

– Знаете что, – сказал Йост, – если заранее втолковать людям, во что обойдется их самоубийство, они выбросят его из головы.