Шизофрения. Найти и потерять себя - читать онлайн книгу. Автор: Натан Файлер cтр.№ 16

Именно поэтому множество людей (включая, как мне кажется, львиную долю подписавшихся под критическим письмом в телекомпанию BBC) отвергают стандартный и поддерживаемый государством подход к стигме вместе с необоснованными биологическими и медицинскими предположениями.

Есть множество причин, по которым государству выгодно придерживаться такой стратегии. Биомедицинская модель психических нарушений означает, что государству не нужно разбираться со сложной проблемой – как обращаться со странным и беспокоящим поведением людей, если оно не попадает под юрисдикцию уголовного (или другого) кодекса? Вероятно, гораздо удобнее налепить на такое поведение ярлык «медицинская проблема» (прямо как рак или диабет!) и вывести его из своей зоны ответственности [36].

Это сложная ситуация, о которой не может в паре ярких фраз адекватно рассказать белозубая голливудская знаменитость. Правда заключается в том, что шизофрения вовсе не похожа на сломанную ногу.

Тем не менее не стоит категорически пренебрегать биологической теорией только потому, что на нее, как мухи на варенье, слетаются гонцы социально-политической повестки. Сравнение психического здоровья с физическим может оказаться нам полезно.

Как отмечает доктор Алекс Лэнгфорд, психиатр и блогер, аналогия с диабетом может быть очень удачной, если мы сфокусируемся на диабете второго типа. Лэнгфорд сравнивает его с депрессией. «Если у диабета первого типа есть четкая причина, лежащая в основе заболевания, – гипергликемия, ведущая к пожизненной зависимости от инсулина, то второй тип – куда более разнообразное в проявлениях и причинах состояние организма, прямо как депрессия. При диабете второго типа высокий уровень сахара в крови чаще всего вызывается тем, что организм не реагирует на инсулин так, как должен бы, но уровень инсулина также часто бывает понижен. Другие гормоны, вроде глюкагона и инкретина, тоже не в порядке. Это похоже на картину депрессии, потому что мы знаем, что на биологическом уровне за нее отвечает не только низкий уровень серотонина. В процесс вовлечены и другие нейромедиаторы, вроде норадреналина, дофамина и множества других. […] А еще, ни у диабета второго типа, ни у депрессии нет одной ясной причины. И то и другое вызывается суммой факторов, каждый из которых сам по себе несет относительно небольшой риск. Крупными игроками на этом поле для диабета будут ожирение, высокий холестерин, нездоровое питание и сидячий образ жизни, а для депрессии – перемены к худшему, тяжелое детство и отсутствие поддержки со стороны друзей и близких. Генетика играет важную роль и для депрессии, и для диабета, но ни за то, ни за другое не отвечает один конкретный ген».

Так что да, определенно они чем-то похожи.

А еще, рассматривая эти сходства, Лэнгфорд отмечает изрядную иронию в том, что некоторые люди до сих пор настаивают, что психиатрическим больным нужно «взять себя в руки». «Вообще говоря, – объясняет он противоречие происходящего, – диабетикам второго типа гораздо легче контролировать свою болезнь, избегая жирной еды, упражняясь и не набирая вес, чем людям с депрессией нивелировать вызывающие стресс факторы, вроде тяжелой работы или пережитого насилия» [37].

Но что же делать со стигмой психической болезни?

Что ж, у доктора Люси Джонстон есть весьма радикальное решение: «Самый быстрый и простой способ избавиться от стигмы – избавиться от психиатрического диагноза».

Наверное, настала пора поговорить о диагнозах.

Но сначала познакомьтесь с солдатом.

Ты понимаешь, что все это неправда.

Тебя заставили поверить в то, что ты очень важен, что ты нужен этому миру. А затем ты видишь, что это был обман. Твой мозг сыграл с тобой злую шутку. Ты чувствуешь себя преданным.

Затем приходит стремление найти смысл. Почему это со мной случилось? Зачем все это было? Как я оказался здесь, в изоляторе, рычащий и воющий, как плененный зверь? Больше похож на животное, чем на человека, – так мама сказала. Почему армия выбрала меня для этой миссии?

«Я думаю, ты нездоров, пап. Это как… – Джеймс Вулдридж громко всхлипнул и утер слезу рукавом свитера, – как в той серии “Звездного пути”, когда Кирк устал и стал принимать неверные решения. Ему нужно было отдохнуть немного. Вот сейчас так».

Последние пару месяцев обстановка дома была накаленной до предела. Старшие брат и сестра Джеймса уже съехали, так что они с младшим братом были единственным свидетелями того, как брак их родителей разваливается на части. Джеймс подозревал, что в этом есть и его вина. Вряд ли то, что он так часто будил родителей среди ночи, укрепило их отношения. Он будил их, потому что волновался. Его тревожила ядерная война. Тревожили вещи, написанные в Библии. Тревожило, что он пах странно. В школе он носил толстое шерстяное пальто – немного похожее на дедовскую военную форму, – иногда он зарывался носом в ткань и глубоко вдыхал. Пахло несвежей мочой, он был уверен. Это тоже не давало ему спать. Но больше он боялся написанного в Библии. Я есмь путь. Я свет миру. Слишком много чтения, слишком мало сна. Казалось, что он никогда не может нормально заснуть. И он все время будил родителей. Это явно не улучшало ситуацию.

Сейчас именно пятнадцатилетний Джейк отвечал за то, чтобы отец их не бросил. Ему нужно было убедить отца ради мамы и ради брата. И – больше всего – ради самого себя. Джейк обожал отца. Поклонялся ему. От этого мужчины, служившего когда-то главным инженером в королевских военно-воздушных силах, Джеймс унаследовал свой выдающийся и живой ум. Он выпрямил спину и посмотрел отцу прямо в глаза. «Это не ты, ты бы так не поступил», – настаивал Джеймс. Или что-то в этом роде. Сейчас тяжело вспомнить детали. Это случилось 35 лет назад. Единственное, что навсегда отпечаталось в памяти, – это реакция отца. Он рассмеялся, вот что он сделал. Рассмеялся прямо Джеймсу в лицо. «Ты еще слишком маленький, чтобы понять, сынок». Это было унизительно. Его отец не был нездоров. У него просто был роман. Подарком на прощание сыну стал совет после выпускных экзаменов подать документы в Уэлбекский колледж-интернат по подготовке военных инженеров и технических специалистов с весьма высокими требованиями к поступающим.

«Я не виню ни в чем армию, – эту фразу Джеймс произносит не раз за время нашего разговора. – Я никогда не винил армию за то, что произошло. Если у меня был какой-то врожденный недостаток, то хорошо, что они его нашли».

Мы встретились у Джеймса, в небольшом уютном домике с живописным видом на церковь и старый рынок в Саут-Молтоне, что в графстве Девон. Джеймс приветствует меня слегка неловким извинением, говоря, что если я ожидаю запаха свежего хлеба, то буду разочарован. «Мы оба курим, и у нас собака. Я поставлю чайник». В нем все еще осталось что-то от военного (по крайней мере, на мой гражданский взгляд). Он гладко выбрит, седые волосы аккуратно причесаны. Он широкоплеч, стоит очень прямо, а говорит взвешенно и уверенно. Тон его голоса значительно отличается от того, что я слышал несколько месяцев назад, при нашем первом телефонном разговоре. Он тогда оправлялся от рецидива и был еще совсем не в форме. Он чувствовал, что не справился, подвел сам себя. В его словах были усталость и покорность: «Мне 51 год. Почему мне до сих пор приходят в голову эти мысли, если вероятность, что они правдивы, становится все меньше и меньше?»