Книгочея. Смерть Королей - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Гапон cтр.№ 13

То есть, я не больная, не чудачка, каковой считала себя всю жизнь, а всего лишь ходячая книга? Занятно.

Теперь становилось понятным безусловное принятие меня отцом - для него моя чернильная кожа была в порядке вещей.

Рассказать мне правду про другой мир наверняка не мог, потому что в детстве я кому-нибудь бы разболтала. Дети - они такие, секреты, особенно настолько масштабные и увлекательные, хранить не умеют. А, повзрослев, и укоренив своё сознание в земных реалиях, наверняка даже не поверила бы.

Другие миры? Это не более чем ересь с телевизионных каналов, порождающих лишь одно желание - узнать что за убойную траву они там курят.

Так бы я подумала совсем недавно, и вот меня саму занесло в другой мир. Более того, оказалась уроженкой этого мира!

Хоть я и знала теперь, каким образом могу зарабатывать деньги самостоятельно - не вечно же на обеспечении дедушки с бабушкой висеть! - от знаний книгочеев отказываться не хотелось.

Меня действительно заинтриговала эта странная система, где один символ мог значить и одиночество, и тайные знания, и наставника в учебном заведении, и внезапные перемены, и путешествие, и родной дом, и медитацию, и много чего ещё. А если к тому же он шёл в связке с другим, количество значений росло в геометрической прогрессии.

Наверное, целый месяц я провозилась со своей систематизацией основных значений и порядком символов. В итоге получилось расположить значения по порядку русского алфавита.

Теперь, когда дедушка указывал на один из символов, мои ответы выглядели примерно так:

- Якха. Выбор, преодоление преград, также символ брака. Третий символ.

Или:

- Хиддша. Ясность, надежда, мечты. Двадцать второй символ.

Того, чему обучили меня дедушка с бабушкой за два месяца, с головой должно было хватить на комфортную жизнь в новом мире. Теперь я мало-мальски (на уровне остальных жителей) умела читать, знала, как пользоваться местными деньгами-желаниями и могла бы этим ограничиться.

Могла бы, да. Но не захотела. Что-то тянуло меня к науке книгочеев.

Да и дедушка навёл на определённые мысли, когда увидел мои листы с заметками и земной письменностью.

- Своя система шифровки? - По-своему понял он мои записи. - Это хорошо. Нечего другим соваться в твои бумаги. Нечего соваться...

Я заметила одну интересную особенность: когда дедушка задумывался, он повторял свои последние слова. Вот и теперь.

- Что-то не так? - спросила, уловив его задумчивость.

- Этому тебя Мартин научил? Шифру?

Неуверенно кивнула. Первые уроки письма и чтения действительно получила от отца.

Года в четыре я уже уверенно выводила карлючки буковок и относительно сносно читала по слогам.

Когда же пришла пора школы, стала удивлять учителей своими ранними умениями. Переводить меня в классы постарше досрочно было почему-то нельзя (я, собственно, и не вникала почему, в шесть лет-то) и учителям приходилось придумывать, чем занимать меня вместо уроков, которые были мне уже известны. Приходилось много читать.

Сначала мне читали вслух, затем я стала уже сама.

В моих самых ранних воспоминания я уже умела читать. Потому для меня было непривычно и как-то даже неприятно не уметь этого здесь, в другом мире. Будто меня лишили чего-то жизненно важного.

- Когда Мартин заглядывал в последний раз, он как-то очень спешно собирался, - тем временем стал объяснять свою задумчивость дедушка. - Может, к тебе торопился? - Он неуверенно улыбнулся. - Только вспомнил, что он оставил несколько бумаг. Думаю, ничего важного, раз не вернулся за ними. Я спрятал их к себе в стол, чтоб не потерялись. Вдруг всё же нужные? Пойдём, покажу.

Мы пошли в дедушкин кабинет на первом этаже.

- А где он жил тогда? Откуда приезжал? - спросила на ходу.

- Насколько я знаю, всё ещё в Шардании. Он особо не распространялся о своих передвижениях.

Я кивнула своим выводам.

Во-первых, отец не сказал, что попал в другой мир. Не знаю почему, но не сказал. И, если я сомневалась, рассказать ли правду и чувствовала вину за свою «потерю памяти», то теперь ещё больше убедилась, что говорить нельзя. Разобраться бы только почему.

Во-вторых, Шардания - прекрасная отговорка. Страна находилась на другом континенте. Добираться до родного Каримма дорого и неудобно. Это хорошо объясняло нечастые визиты к родителям.

Порывшись немного, дедушка выдал мне стопку обрывков листов.

- Вот они!

Это были вырванные куски страниц из обычного земного ежедневника. Отец очень любил всевозможные блокноты, и разлинеенные ежедневники со строкой для даты были его любимыми.

Просмотрев, поняла, что это действительно были просто ненужные заметки, обрывки фраз. «Найти целителя Т.», «Эллизиум», «отдать починить кольцо», «купить подарок М.». Списки дел, просто чтоб не забыть. Все - написаны земными буквами и почерком отца. Ещё одно материальное доказательство.

Глянув на дату на одном из обрывков, поняла, что «подарок для М.» предназначался мне.

Двенадцать лет назад, в октябре, отец надолго уехал в командировку, отставив меня с няней. Няня была весьма неприветливой особой, помешанной на чистоте. И, конечно же, её весьма раздражал «чумазый» вид моего исписанного чернилами тела. Насильно купать меня ей было запрещено, и запрет она не нарушала. Зато постоянно злобно зыркала на меня и выговаривала. А ещё поражалась, как быстро после купания я «изрисовывала» себя снова.

Вернулся отец только в декабре, перед Новым годом. Я очень скучала по нему, и радость праздника увеличилась многократно от радости его возвращения.

Я хорошо помнила тот Новый год. Вместо срубленной ёлки отец принёс небольшое деревце в горшке, которое мы по весне высадили возле дома, и подарил набор конструктора, которого нигде и ни у кого не было.

Теперь стало понятно, как ему это удалось - он сам создал его в своём воображении и загадал желание. И где-то в этом мире мне изготовили любимую игрушку.

- Действительно, ничего важного, - оповестила дедушку, ожидавшего пока я «расшифрую» заметки.

Не видя никакой тайны, зачитала ему написанное.

Людвиг задумчиво кивнул и припомнил, что как раз просил сына отнести своё кольцо ювелиру, ведь сам не успевал из-за жесткого графика преподавания.

После этого его позвала бабушка, нуждающаяся в помощи в саду, и он ушёл. А я заглянула во всё ещё открытый ящик в поисках других бумаг.

Как обычно, искомое нашлось на самом дне.

Это был ещё один уже знакомый лист ежедневника, видимо, «сбежавший» из общей стопки. Он был согнут пополам, и, когда раскрыла его, явил выпавшую карточку из толстого картона. Подняв, стала её рассматривать. Карточка напоминала библиотечную. И правда - на обороте была монограмма Эллизиума.