Когда шагалось нам легко - читать онлайн книгу. Автор: Ивлин Во cтр.№ 62

На берег мы сошли без помех. В этот раз не было никакого оживленно-развязного допроса, каким обычно приветствуют британского гражданина по прибытии на британскую территорию. Пожилой негр в соломенной шляпе лишь краем глаза взглянул на наши паспорта; таможенники не открыли ни одной сумки; мы миновали пакгаузы, где вокруг мешков с сахаром кишели тучи пчел, и вышли на подтопленную улицу. Такси заносило на поворотах; разбрызгивая лужи, оно мчалось к гостинице; увидеть город из окна во время ливня нечего было и думать.

Всю обстановку номера с голыми деревянными стенами, выкрашенными белой краской, составляли широкая кровать под противомоскитной сеткой и кресло-качалка; в воздухе веяло инсектицидом. Я обосновался.

Местные газеты прислали двух цветных журналистов, чтобы взять у меня интервью. С этой целью они следовали за мной на велосипедах от другой гостиницы. (Спешу оговориться: это отнюдь не свидетельствует о моей известности. У всех пассажиров первого класса, прибывающих в Джорджтаун, положено брать интервью для соответствующей рубрики.) Бедняги вымокли до нитки и полностью утратили бойкость, присущую их ремеслу. Они скрупулезно записывали каждое мое слово, будто я выступал свидетелем в суде высшей инстанции.

Правда ли, что я писатель? Да.

Писатель, у которого книжки выходят, или просто писатель?

Собираюсь ли я писать про Гвиану? Один из журналистов захватил с собой вырезку из английской газеты, которой я шутки ради заявил, что жуки в Гвиане размером с голубей и на них нужно идти с дробовиком. Неужели я приехал охотиться на жуков? – уточнили интервьюеры. Им не хотелось меня разочаровывать. Здешние жуки, конечно, необычайно крупны, но не до такой же степени.

Есть ли у меня представление о природных ресурсах страны? Когда я признался в своем невежестве, они явно оторопели: ведь это был их коронный, беспроигрышный вопрос, так как гости Джорджтауна в большинстве своем вынашивали планы добычи алмазов или золота. Журналисты уставились на меня с укоризной. Не дожидаясь следующего вопроса, я сообщил, что хочу совершить поездку вглубь материка.

– Ах вот оно что: на Кайетур?

После этого я мысленно дал себе клятву – которую почти сдержал – ни под каким видом не посещать этот известнейший водопад.

В страну я прибыл двадцать второго декабря, но только третьего января смог выдвинуться в глубинные области. В промежутке я старался хоть как-то спланировать предстоящую вылазку. Рождество оказалось подходящим и вместе с тем неподходящим временем: устраивало меня то, что большинство населения внутренних районов приехало на праздники в город, а не устраивало то, что к праздникам в Джорджтауне относились очень серьезно. Ощутимую долю сведений я почерпнул из случайных разговоров в гостиничном баре.

Мало кто из моих собеседников обнаруживал хотя бы поверхностные представления о пампасах, притом что некоторые могли назвать человека, некогда посетившего Кайетур; их отзывы повергали меня в уныние: одни рассматривали намеченный мною поход как пресный и весьма утомительный пикник, другие – как безотлагательный и мучительный способ самоубийства. Чтобы во мне не заподозрили охотника за алмазами, пришлось сознаться, что я просто хочу сделать снимки индейцев, ведущих первобытный образ жизни. И опять меня стали отговаривать.

– Вот увидишь: они уже и граммофон слушают, и на швейной машинке строчат. Цивилизованные стали, однако. Знаем, знаем, что у тебя на уме, – подмигивали мои собеседники, – голых девок пощелкать. Тогда лучше дуй в Бартику: заплатишь там паре-тройке проституток – и пусть перед тобой покрутятся. В местной лавке «Умелые руки» купишь подходящие украшения из перьев. Все американские научные экспедиции так и поступают.

Если пересечь бразильскую границу, сказали мне, там, быть может, и найдется что-нибудь на мой вкус, но Гвиана – дохлый номер.

С собой я взял рекомендательную записку к иезуиту-миссионеру, живущему на реке Такуту. На моей карте местности обнаружилось целых три Такуту, однако две из них были всего лишь догадками, пунктирными набросками, зато третью четко пометили как важное место. Поэтому я предположил – и, как оказалось, правильно, – что это и есть искомая река. Она текла вдоль дальней границы саванны Рупунуни, образуя водораздел между Британской Гвианой и Бразилией. Эти места я и выбрал своей целью.

Мне порекомендовали навестить Бейна, комиссара округа, который по счастливой случайности приехал на Рождество в Джорджтаун. Так, после визита к генерал-губернатору я отыскал его в пансионе, где он остановился. Это был изнуренный немолодой креол с примесью индейской крови. Как и большинство жителей колонии, он когда-то добывал золото и алмазы. Как и другие в этой колонии, служил и землемером, и солдатом, и полицейским, и мировым судьей; к последнему призванию, которое вобрало в себя функции прочих, мистер Бейн недавно вернулся. Принял он меня очень тепло и оживленно, сообщил, что Рупунуни – красивейший в мире уголок и любой, кто наделен даром красноречия, должен попытаться написать о Рупунуни книгу. Сам он через день-другой собирался возвращаться пастушьими тропами в далекое поселение Курупукари – нам было практически по пути. Из Бартики почти одновременно выходила грузовая лодка, готовая его встретить. В ней мистер Бейн и предложил мне место.

– По всему, она должна меня опередить, – сказал он. – Только бы дожди не спутали нам все карты. Возможно, путь растянется дня на четыре, а то и на неделю с гаком. Груз колючей проволоки мне просто необходим, так что лодка нам послужит непременно. Если, конечно, не разобьется, – добавил он. – Вот у мистера Уинтера позавчера лодку на порогах в щепки разнесло.

Я понятия не имел, где находится Курупукари, но заключил, что где-то в нужном направлении. Вернувшись к себе, я стал искать это место на карте. У мистера Бейна была очень торопливая манера речи, поэтому, обнаружив в саванне название Йупукарри, я испытал прилив гордости. И только через два дня отыскал на той же карте населенный пункт Курупукари – правда, на сотню миль дальше. Вот тогда-то до меня дошло, что поход будет длиннее, чем ожидалось, и багажный лимит придется утроить.

Я понятия не имел, что мне может понадобиться. Мнения знакомых разделились; одни убеждали: «Возьми только ружье – остальное добудешь сам»; другие предостерегали: «В дикой природе ни на что нельзя полагаться. Фермеры вообще перебиваются одним фарином».

Я понятия не имел, что такое фарин, но догадывался: этим продуктом сыт не будешь. Мистер Бейн был краток:

– Берите пример с меня. Я как верблюд – могу днями напролет не есть. Так и надо жить в этих краях.

С этого момента мои планы то и дело менялись. Договоренность была такая: во вторник я сажусь на пароход до Бартики, а в среду пересаживаюсь в лодку и следую дальше; после этого совершенно случайно выяснилось, что по вторникам у парохода рейсов нет; пришлось отправить не одну телеграмму, чтобы лодку задержали до четверга.

После этого позвонил мистер Бейн и сказал, что в качестве помощника отрядит со мной чернокожего полицейского; такая договоренность выглядела вполне приемлемой, пока не позвонили агенты, чтобы сообщить: с присутствием полицейского мой багажный лимит снизится до ста фунтов. Делать было нечего, пришлось ужаться на три четверти.